— А за что? — испуганный голос бывшей служанки, которую принцесса перевела в компаньонки, больше соответствующей её теперешней биографии, казалось, успокоил назревавшую драку лучше, чем это мог сделать любой из мужчин.

— Вы можете мне поверить, они это заслужили, иначе вряд ли король оставил бы меня в живых, — перед мысленным взором, убийцы стоял день, когда спустившись в деревеньку, рядом с которым он жил отшельником, когда из-за потери зрения покинул гильдию, он споткнулся о тела крестьян, когда-то приютивших его. Запах гари, стоял над сгоревшей дотла деревней и страшный предсмертный крик ребёнка, а затем и веселый смех убийц, раздался в мертвой тишине. Этого уже было достаточно, чтобы пробудить демона в душе бывшего элитного убийцы. Ведь голос умирающей девочки ему был хорошо знаком.

Как часто этот голос встречал его радостным смехом, просил рассказать историю. Именно ради этого ребенка он поселился тогда около деревушки. Ведь для человека, никогда не имевшего семью, этот ребенок стал родной душой удерживающей на этой земле. Он не помнил, как именно убивал этих животных, ради развлечения не пожалевших ни женщин, ни детей. Две сотни загубленных душ простых деревенских жителей для развлечения отряда мелкопоместных дворян, вооруженных до зубов. Но и те не знали на кого нарвались, когда перед ними возникла фигура юноши. Они смеялись, увидев в его руках кинжал. Особенно они развеселились, поняв, что противник слеп. Вот только смех звучал недолго.

О да, он был слеп. Но слепота доставляла неприятности только первое время, а потом он перестал её замечать. Ведь обострились другие его чувства: слух, осязание и обаяние. И он убивал, убивал не щадя никого, как не пощадили и они. Ведь даже будучи убийцей, он никогда не поднимал руку на детей, а эти еще смели называть себя людьми. Он с трудом вспоминал сейчас, что он чувствовал, найдя после всего растерзанное тело ребенка, он не помнил, как его хоронил. В себя пришел только будучи в камере тюрьмы. И только там узнал, что одному все же удалось уйти. А значит и он должен выжить. Ведь их ждет незабываемая встреча.

— Так что нам делать? — голос бывшего приказчика вырвал его из воспоминаний.

— Жить, учить, защищать — что от нас и требуют. А нам за это обещали защитить близких и со временем отдать нам в руки наших врагов. Что нам еще нужно?

— Действительно мы и так получили больше, чем могли желать… — не успел шпион договорить, как раздался звук горна, возвестивший о начале казни.

Так странно было видеть свою смерть со стороны. Иллюзия получилась очень натуральной. И наблюдая за толпой, собравшейся на площади, каждый находил знакомые лица. Вот старик купец из глаз, которого кататься слезы, а рядом его сын, со злорадством смотревший на обезглавленную фигуру соперника за любовь отца. Вот графиня, радостно следящая за смертью бывшей служанки.

Когда казнили Аларика, шпион сразу подобрался, следя за выражением лица всех знакомых ему людей. А потом, обескураженный увиденным, он задумался. Человек, облегченно вздыхающий, когда его фантому рубили голову, никак не вписывался в список тех, кого он подозревал в гибели его семьи. И горечь, которую ощутил, когда понял, кто именно все же за всем этим стоял, надолго запомнилась шпиону.

Какой-то богато одетый мужчина, с брезгливым лицом заставлял из окна кареты смотреть ребенка на гибель опекуна. В этот миг только усилия находящихся рядом людей смогли остановить мага, который пытался броситься к племяннику. Удержать его смогли, только напомнив, что этим он подвергнет опасности жизнь ребенка. Но каждый из них, запомнил выражение ужаса, на лице мальчика, лишившегося последнего родного ему человека.

Здесь был и сын умершего от яда сановника. Он с облегчением смотрел на смерть целителя, уверившись в собственной безопасности. Друзья и враги. Все они стояли сейчас внизу на площади, а те, чью казнь все видели, прощались со своим прошлым. Кто-то с сожалением, а кто-то с облегчением.

— Странно, как оказывается много можно узнать во время собственной казни. Вот смотрю, на радость от моей гибели своих бывших друзей, и ощущение мерзкое в груди. И самое странное, единственный человек, который действительно был огорчен моей смертью давний, как я считал враг. Оказывается, я очень плохо разбираюсь в людях, — воин с горькой улыбкой смотрел на толпу.

— Как оказалось не ты один, наверное только Рей не испытывает сейчас разочарования, и то лишь потому, что не видит что здесь творится.

— Нет, это не из-за моей слепоты, а из-за того, что друзей я не заводил. Тяжело верить людям, когда тебя предали родители, сразу после рождения, бросив умирать.

— Вас хотя бы предали посторонние люди. А меня близкие, родные. Вон племянник, с какой радостью он смотрит, как меня обезглавили! А соседи, которым всю жизнь помогала? — лицо старой знахарки исказилось от боли. — Даже не поленились приехать, чтобы засвидетельствовать мою смерть. И ни одного, кто проронил хотя бы слезинку.

И действительно, несколько человек, похожих на жителей дальних деревень Нагорья со злорадством, наблюдали за казнью старой знахарки. Все это не добавляло наблюдающим радостного настроения. Теперь они знали все необходимое. И уже не так сильно переживали о том, что оставляют позади.

А казнь продолжалась. Теперь на эшафот поднимались другие. Уже не иллюзорная, а настоящая кровь обагрила топор палача. И скоро, никто не смог бы определить, сколько человек были казнены в этот день на площади. И только девять человек наблюдавших за собственной казнью из окна таверны знали, истинное положение дел.

А в толпе, так никто и не заметил двоих, закутанных в плащи людей. Высокого широкоплечего мужчину, и маленького ребенка сидевшего на его руках. Они стояли чуть в стороне, не отрывая глаз от казни, пока проходила показательная его часть. Но как только началась реальная казнь, оба исчезли, растворившись шумной толпе.