Среди добровольных собеседниц Кира побывала даже Инга Рауде, которая в моей прошлой жизни особым кокетством не выделялась: пожалуй, тогда лишь она не строила мне глазки. Бросала на Кира задумчивые взгляды и Наташа Торопова. Из-за чего у Артура и у Кирилла на поле случился «серьёзный разговор». Мой младший брат заверил друга, что не смотрит в сторону Наташи. Его слова мне напомнили о том, как в прошлый раз Кира и Торопову студенты группы «ОиНТ-73» называли «идеальной парой».

Концерты в «мужской» части дома случались каждый вечер (не считая самого первого, когда не рассчитавшие свои силы первокурсники предпочли концертам здоровый сон). Кирилл пел на них ежедневно. Но новые песни он представлял на суд публики лишь раз в три дня. Так ему посоветовал я: убедил брата, чтобы он не выкладывал на стол сразу все козырные карты. И каждая новая музыкальная композиция в его исполнении имела у слушателей всё более ощутимый успех — на фоне поднадоевшего всем репертуара Артурчика.

Десятого сентября погода резко изменилась. И поначалу студенты порадовались появившимся тучам, что скрыли нас от палящих солнечных лучей. Однако эта радость продлилась недолго — лишь до темноты. Концерт к тому времени уже закончился. Мой брат и Прохоров вновь собрали урожаи оваций. Андрей Межуев в десятый раз исполнил обе песни из своего небогатого репертуара — ему тоже похлопали, но сдержано. Вася Коваленко уже захрапел (мощно, раскатисто). Когда на крышу «летнего дома» обрушились с неба тяжёлые дождевые капли. Случилось это резко и внезапно — в «мужскую» часть дома вбежали мигом пробудившиеся испуганные девчонки. Они замерли в проходах между двухъярусными кроватями парней и смотрели на будто бы дрожащий потолок. Прислушивались к шуму стихии и парни. Но улыбался лишь я: радовался тому, что завтра нас ждал выходной.

Ливень продолжался почти сутки. На улице текли бурные потоки воды, по которым мы добирались до колодца и к туалету. Внезапно пригодились резиновые сапоги… и свитера. Студенты, как я и предсказывал, не прихватили с собой тёплые вещи. Поэтому они завистливо посматривали на Торопову и Котову, которые кутались не в одеяла, а в тёплые свитера моего младшего брата. Со своим свитером я расстался не сразу. Понаблюдал за тем, как тряслись плечи Инги Рауде (она отчего-то мёрзла больше других) и нехотя нарядил комсорга в связанную моей мамой тёплую фуфайку без застёжек, что надевалась через голову. От расстройства я взял в руки гитару и тоскливым голосом затянул: «Ой, мороз, мороз, не морозь меня…» Но замёрзшие студенты встретили моё творчество недовольным шипением. От чего я усмехнулся и сжалился над своими закутанными в одеяла сокурсниками.

— Вот и лето прошло, словно и не бывало, — спел я. — На пригреве тепло. Только этого мало…

Мы с Кириллом не бегали к деревне три утра подряд, потому что дорога к ней стала непроходимой. Продукты нам в эти дни привозили на тракторе — как и в моей прошлой жизни. На тракторе с прицепом увозили на железнодорожную станцию и собранный нами облепленный чернозёмом урожай: дождик лишь слегка моросил, поэтому черноволосый доцент (проводивший дни напролёт за написанием отчётов о наших трудовых буднях) всё же выпроваживал нас на превратившееся в грязевое болото поле. Ни меня, ни Кирилла староста пока дежурными по кухне не назначал. Будто боялся, что не угодит Котовой. Я вспомнил, что Андрей меня и в прошлый раз берёг: я взял на себя роль кухарки самым последним из «трудовиков» — тогда я дежурил вместе отправившимся на «второй круг» Васей Ковальчуком (не имевшим ничего против того, чтобы лишний раз очутиться около продуктов).

На этот раз я дежурил вместе со своим младшим братом в воскресенье шестнадцатого сентября. Доцент ещё неделю назад сообщил нам, что выходных дней у нас в колхозе не будет (хотя ливень опроверг это его утверждение). Межуев проявил твёрдость: не поддался ни на мои уговоры, ни на увещевания Лены Котовой (пристальные взгляды которой я почти две недели вполне успешно игнорировал). Староста поначалу будто позабыл обо мне и о Кире. Но «возмущённый трудовой народ» указал ему на этот недочёт. Мы с Кириллом приступили к приготовлению ужина во второе рабочее воскресенье (вместо утреннего спарринга). Мы не пошли вместе со всеми на баштан, а чистили картофель. С приготовлением обеда мы тоже справились — сокурсники нахваливали приготовленные нами блюда (даже привередливый Вася Ковальчук). А за два часа до ужина на кухню внезапно ввалились Торопова и Котова — они привели Ингу Рауде.

— Руки бы вам оторвать! — с порога заявила Наташа.

Она придерживала бледную Ингу за локоть.

Из «мужской» комнаты поспешно вышел черноволосый доцент.

Он поправил очки, посмотрел на посеревшее лицо Рауде и спросил:

— Что с ней случилось?

— Не знаю, чем эти гады её накормили… — сказала Торопова, указала на меня и на Кирилла. — Они отравили девчонку! У Инги рвота. И живот разболелся.

Я вытер о полотенце руки. Бросил взгляд сперва на блестящие от слёз лицо Рауде. Потом взглянул на своего младшего брата.

И подумал: «Готовься, малой. Вот и пришёл твой звёздный час».