Вымогательство путем шантажа.

Кража и укрывательство официальных документов полицейского управления.

Препятствование проведению федерального расследования.

И все также никакого упоминания о Джонни Фогеле, Чарли Айсслере и Бетти Шорт.

Пролистав еще четырнадцать папок, я обнаружил такие же финансовые отчеты с пометками. Запомнив имена на бирках, прикрепленных к папкам, открыл нижнюю ячейку шкафа. Увидев название первого же попавшегося досье «Отчет об известных правонарушителях — Отдел по борьбе с наркотиками и проституцией», я понял — это как раз то, что мне нужно.

На первой странице описывались аресты и карьера любителя сознаваться Чарльза Майкла Айсслера, белого мужчины, родившегося в городе Джоплин, штат Миссури, в 1911 году; на второй странице перечислялись его сообщники. Записи, сделанные после проверки «блокнота шлюх» в 1946 году инспектором, у которого отмечался Айсслер, содержали имена шести девушек с телефонами и датами их ареста, а также суть предъявленных им обвинений. Под заголовком «К ответственности за проституцию не привлекалась» стояло еще четыре имени. Третьей в этом списке была «Лиз Шорт — гастролерка?».

Я обратился к третьей странице, озаглавленной «Сообщники, продолжение», одно имя пронзило меня словно гарпун. Салли Стинсон упоминалась и в черном блокнотике Бетти Шорт, причем ни одной из четырех бригад следователей не удалось обнаружить ее местонахождение. Рядом с ее именем в скобках какой-то инспектор Отдела права написал «Работает в баре „Билтмора“ — обслуживает участников семинаров». Эта запись была обведена ручкой Фрици.

Я заставил себя думать как детектив, а не как жаждущий мести подросток. Если отложить в сторону историю с вымогательством, получалось, что Чарли Айсслер знал Элизабет Шорт. А Бетти знала Салли Стинсон, работавшую в «Билтморе». И Фриц Фогель очень даже не хотел, чтобы об этом кто-нибудь пронюхал. Возможно, что и этот трюк со складом он устроил специально для того, чтобы узнать, как много Салли или другие девки Айсслера рассказали ему про Бетти и про тех мужчин, с которыми она недавно встречалась.

«Я доказал, что я не педик. Педики не смогли бы сделать то, что сделал я. Я уже больше не девственник, поэтому не говори „педик“».

Я поставил папки на место, закрыл шкаф и выключил свет. Прежде чем с хозяйским видом выйти из дома через главный вход, я запер на крючок дверь черного хода, думая при этом о возможной связи между Салли Стинсон и пропавшими материалами на букву С.

Летя, точно на крыльях, к своей машине, я знал, что этого не может быть — Фрици не догадывался о существовании комнаты в «Эль Нидо». Тут мне на ум пришла еще одна мысль: если бы Айсслер проговорился про «Лиз» и ее похождения, то я бы услышал.

Фрици был уверен, что сможет заставить меня молчать, но он меня явно недооценил, и за это я собирался его жестоко наказать.

Расс Миллард встретил меня у двери всего одним словом:

— Докладывай.

Я рассказал историю во всех подробностях. Когда я закончил, он посмотрел на стену, обклеенную фотографиями Элизабет Шорт, и сказал:

— Мы делаем успехи, дорогая, — после чего протянул мне руку.

Будто отец и сын, завершившие интересный поединок, мы пожали друг другу руки.

— Что дальше, падре?

— Возвращаешься к своей работе, словно ничего и не было. Мы с Гарри навестим в психушке Айсслера, и я выделю нескольких человек для того, чтобы они поискали по тюрьмам Салли Стинсон.

Я сглотнул комок в горле.