Я не хочу вдаваться в детали. Они понимают. Они знают, кто такой Джек-младший, но знать и доказать в суде — вещи разные.

— Мы этим займемся, — обещает Дженни. — А куда вы все сейчас направитесь?

— Назад, в Лос-Анджелес, чтобы арестовать этого гада.

Кто-то трогает меня за руку. От возбуждения я совсем забыла про Патрицию Коннолли.

— Пообещайте мне кое-что, агент Барретт.

— Если смогу, мисс Коннолли.

— Я знаю, что сейчас Питер очень плохой человек. Он был скорее всего обречен с того момента, как впервые отец заставил его войти в этот подвал. Но если вам придется убить его… пообещайте мне, что он умрет быстро.

Я смотрю на Патрицию и вижу, в кого бы я могла превратиться, если бы осталась сидеть в своей комнате, разглядывая шрамы в зеркале. Если бы я не убила себя, я бы стала такой, как она: призрак, сотворенный из дыма воспоминаний о боли. В ожидании порыва ветра, который бы сдул меня в никуда.

— Если до этого дойдет, Патриция, я постараюсь.

Она касается моей руки, эта женщина-тень, и снова садится в кресло. Я представляю себе, как ее когда-нибудь найдут мертвой в этом кресле. Она задремлет и больше не проснется.

— Ты можешь подвезти нас в аэропорт, Дженни?

— Конечно.

Я смотрю на Джеймса и Алана:

— Пошли, пора с этим кончать.