— Хорошо. Днем проснулась, мы немного посмотрели телевизор. Она помогала мне готовить ужин. Все нормально. Сейчас она спит.

— Элайна… — Я колеблюсь.

— Она может остаться здесь сегодня, Смоуки. Я сама хотела тебе предложить. К тому же ты, очевидно, очень устала, да и зачем ее будить.

Она меня понимает. Я чувствую себя виноватой. Но не настолько, чтобы отказаться от ее предложения.

— Спасибо. Я и в самом деле с ног валюсь. Но обещаю, это не войдет в привычку. И я позвоню ей утром.

— Выспись хорошенько, Смоуки.

По дороге я размышляю, смогла бы оставить Алексу с Элайной в таких же обстоятельствах или нет. Я стараюсь выбросить эту мысль из головы. «Засунуть бы ее в чулан, запереть дверь и продать дом вместе с чуланом», — мечтаю я и тем не менее все возвращаюсь и возвращаюсь к ней.

Я приезжаю домой в начале двенадцатого. Господи, не день, а настоящий марафон.

Томми уже на посту. Его пунктуальность меня не удивляет. Она не благоприобретенная черта, она составная часть его личности.

Томми вылезает из машины и подходит ко мне. Жестом просит опустить стекло, что я и делаю.

— Заезжай в гараж, — говорит он. — В гараже молчи, пока я не проверю все на наличие «жучков».

— Поняла.

Я нажимаю на кнопку, открывающую дверь гаража, и загоняю машину. Через мгновение Томми заходит вслед за мной, неся в руке рюкзак. Я выключаю мотор и выбираюсь из машины.

Молча наблюдаю, как он с помощью электронного устройства ищет «жучки». Причем устройство у него дорогое, оно способно работать на всех частотах. Он не спешит, работает методично и сосредоточенно. На все уходит почти десять минут.

Пока Томми работает, я разглядываю его. Я не видела Томми много лет. Как всегда, выглядит он удивительно. Томми из Латинской Америки, и красив он именно по-латиноамерикански. Черные вьющиеся волосы. Глубокие темные глаза. У него есть маленький дефект — небольшой шрам на левом виске, но он делает Томми более привлекательным. Он не грубый и не хорошенький, он где-то посередине, и это ему идет. По характеру он похож на Келли, но не обладает ее темпераментом, он комфортнее чувствует себя в тишине и неподвижности. Когда он сидит и слушает вас, он никогда не ерзает, не ломает пальцы и не притоптывает ногой. Это не значит, что он напряжен. Наоборот, он вполне расслаблен. Он просто не ощущает потребности в движении. Все движение — в его глазах. Он всегда заинтересован и внимателен. Я полагаю, что здесь сказывается его долгая работа в качестве агента секретной службы. Неподвижность и внимательность — основные признаки его профессии.

Томми мало о себе рассказывает. Я знаю, что он никогда не был женат. Я не знаю, много ли у него подружек или мало. Я понятия не имею, почему он ушел из секретной службы. Я пыталась что-то узнать о нем, но ничего не вышло, и я сочла неудобным проявлять настойчивость. Я знаю то, что мне знать необходимо. Он хорош в своем деле; у него есть сестра, которую он любит, и мать, которую он содержит. Это главное, в этом он весь. Но ничего не могу с собой поделать, мне интересно было бы узнать о нем то, что не на виду.

Он прерывает мои раздумья:

— «Жучков» нет. Да и зачем их сюда ставить? Гараж не то место, где ты проводишь много времени.

— Это верно.

— Ты в этой машине ездишь?