Ей показалось, что прошли часы, но гроб был закопан не так глубоко, как она боялась. Должно быть, эта семейная могила была почти полной, когда Харрис начал разыгрывать свой повторяющийся сценарий, помещая своих жертв в гроб и зарывая их, чтобы проверить, не поможет ли их кончина умереть и ему самому. Уже на глубине двух футов лопата наткнулась на дерево, и у убийцы сделался торжествующий вид.

– Вот они, – сказал он, счищая землю с крышки гроба.

– Фергюс, мы должны снять эту крышку. Используй лопату. Давай.

Но он не мог поддеть крышку лопатой, потому что по бокам находилась земля.

– Продолжай копать, освободи бока, – потребовала Конни.

– Ты говоришь, как моя бабушка, – прохныкал убийца, продолжая копать. – Она тоже любила командовать.

Конни пристально смотрела на него. Позволить Харрису подняться на поверхность его психики было опасно, но сейчас происходило именно это.

– Давай попробуем еще раз… пожалуйста, – попросила Конни.

– Так-то лучше, – согласился убийца и, попятившись, поддел крышку лезвием лопаты.

Крышку этого гроба прибивали и снимали не раз, значит, внутрь мог поступать воздух, но также вода и земля.

Крышка заскрипела, кое-как вбитые гвозди выпали. Упав на колени, Конни сняла крышку.

– О боже, нет, – выдохнула она.

Женщина и девочка были засыпаны землей и так бледны, что их кожа казалась совсем белой. Конни смахнула землю с лица Мэгги и посадила ее. Девочка была как тряпичная кукла, и Конни видела, что пальцы ее покрыты кровью, а ногти сорваны из-за того, что она царапала крышку гроба.

– Мэгги! – крикнула Конни. – Очнись! Очнись!

Она выволокла девочку на траву, уложила ее на спину, приподняла ее подбородок, проверила, свободны ли ее дыхательные пути, и пощупала ее запястье. Пульс прощупывался, но он был нитевидным, и грудная клетка Мэгги не вздымалась и не опускалась. Набрав в легкие столько воздуха, сколько в них помещалось, Конни с силой выдохнула его в рот Мэгги, зажав пальцами ее нос.

– Что это за девочка? Я ее не узнаю, – сказал убийца.

Конни знала, что должна ответить. Утрата прогресса, которого она достигла с ним, может погубить их всех, но сейчас ей нужно дышать и за себя, и за Мэгги, что делает разговор невозможным.

Она продолжала свои попытки уже полминуты, может быть, дольше. Пульс Мэгги слабел.

– Давай, дорогая, – пробормотала Конни, сев, чтобы сделать еще более глубокий вдох. – Вернись, вернись ко мне.

– Почему это она твоя дорогая? – резко спросил убийца. – Никто не называет дорогим меня. Они все дали мне умереть.