– Что за мистическая чушь, товарищ! – воскликнул он. – Вы говорите так, будто этот Чиморте и правда существует!

– Но он…

– А я говорю, если для того, чтобы крестьяне пошли за нами, надо поймать какое-то допотопное животное и приволочь в Санта-Крус, да хоть в Ла-Пас, – я это сделаю! Если для того, чтобы они поверили в революцию, я должен найти его берлогу и ткнуть веткой в зад, или пристрелить и вырядиться в его шкуры – я это сделаю! Если их не берет пропаганда, если они не готовы подняться с оружием в руках, пока не сбудется предсказание из заплесневелой легенды, – я пойду на все, чтобы это предсказание сбылось! А вам, товарищ Морено, должно быть стыдно! Вы, ученый, впадаете в какой-то религиозный мистицизм…

– Мистицизм? – усмехнулся Макс. – Хорошо. Пусть так. Напомнить вам, что случилось в Куэбрада-дель-Юро?

Леска, привязанная к руке Сергея, резко натянулась, и пойманная рыбина забилась на крючке, вспенивая мутную воду и дергая рукав. Он замотал головой, стряхивая тяжелую дрему и хватаясь за леску. Рыбина извивалась, вырываясь из рук, и он, сжав сопротивляющееся тело как можно крепче, ударил ее головой о камень.

– Ты совсем охренел! – крикнул Матвей, пихнул художника в грудь и затряс ушибленной рукой. Вокруг Сергея медленно сгущалась реальность – родной и привычный салон автомобиля и черный московский переулок за стеклом, к которому прилип пожелтевший тополевый лист. Матвей сидел на самом краю кресла, приоткрыв дверцу, и, видимо, готов был выпрыгнуть из машины.

– Извини, – пробормотал Сергей. – Мне… сон приснился.

– Ты меня рукой по панели приложил, придурок!

– Думал рыба.

Художник нашарил сигареты и закурил, окончательно приходя в себя.

– Ты вроде как отрубился, – удивленно сказал Матвей. – Я сначала не понял, потом будить тебя начал… А ты драться.

– Извини, – повторил Сергей и силой потер ладонями лицо. – Это бывает со мной. В последнее время.

– Засыпаешь на ходу?

– Нет…

Матвей захлопнул дверцу и снова завозился, устраиваясь в кресле поудобней. Его возмущение прошло, и теперь он поглядывал на художника с сочувствием и каким-то странным пониманием.

– Это бывает, – сказал он. – Это ничего. Мы все слегка психи.

И тогда, неожиданно для самого, себя Сергей набрал в грудь воздуха и выложил галеристу все и о галлюцинациях, и о бесполезных походах по врачам, и даже о нелепом визите к знахарке с лицензией.

– Ты извини, но, по-моему, у тебя неправильный подход, – сказал Матвей, когда художник замолк.

– А что, здесь может быть правильный? – мрачно спросил Сергей.

– Если тебя глючит на тему всяких индейцев и прочей латиноамериканщины, то и разбираться надо через них. Послушай, я знаю одного чувака, который проводит индейские обряды, вроде как исцеляет. Не знаю, как оно для здоровья, но мозги, говорят, здорово прочищает.