– Все, – сказал он, беря другое чистое полотенце, потому что из раны вновь брызнула кровь.

– Спасибо, – прошептала Кэти, положив голову ему на плечо.

Квинтен притянул ее голову к себе.

– Не заставляй меня больше проходить через это, Кэт. Причинять тебе боль – это самое ужасное, что мне когда‑либо приходилось делать в жизни.

– Ну, не так уж было и больно.

– Лгунишка.

Они посидели молча несколько минут, наконец Квинтен убрал полотенце. Из раны все еще шла кровь, но уже не так сильно.

– Думаешь, все? – спросила Кэти.

– Надеюсь. Сейчас промоем еще раз, а потом наложим пластырь.

Вновь на порезе закипели пузырьки перекиси. Потом Квинтен протер его салфеткой и наклеил два широких пластыря. Встав, он произнес:

– Надо ложиться спать. Кто знает, что будет завтра…

– А как же окно?

– Черт.

– Ты забыл?

– Да. – Квинтен покачал головой. – Ладно, сначала уложим тебя.

– О нет, – запротестовала Кэти. – Я сяду у подножия лестницы и буду тебя ждать. Я бы поднялась, но ноги дрожат.

– Добро пожаловать в мой мир, – пошутил Квинтен.

Доведя Кэти до лестницы и усадив ее, он исчез, а спустя несколько мгновений появился снова. В руках его был большой кусок брезента, скотч и старые тряпки. Надев обувь, Квинтен стал подниматься. Под ногами его захрустело стекло.

– Все плохо? – крикнула девушка.

– Достаточно. Может, сделать здесь бассейн?