Помолчав, Кэти медленно вздохнула и кивнула: – Да.

– Чем дольше мы будем тянуть, тем сильнее ты будешь нервничать. Но и торопиться я не хочу. Решай сама, когда будешь готова, скажи мне.

Кэти захотелось спрятаться куда‑нибудь подальше и не выходить из своего укрытия. За окном по‑прежнему бушевал ветер и стучал по крыше дождь.

– Может, прежде ты закроешь разбитое окно? – с надеждой спросила девушка.

Квинтен посмотрел на нее строгим взглядом:

– Только слабые люди оттягивают момент, а ты воительница, Кэт. От тебя зависит много людей. Ты справишься.

В голосе его звучала уверенность, но Кэти знала, что он напрасно считает ее такой смелой.

– Можно подержать тебя за руку? – умоляюще спросила она, чувствуя, как к ней вновь возвращается дурнота.

– Нет. Мне нужны обе руки. Закрой глаза или отвернись.

Кэти подумала, что не имеет права на слабость в присутствии человека, которому приходилось переживать гораздо худшие травмы. Квинтену, в конце концов, делали бесчисленные операции, он попал в автокатастрофу… если он считает ее способной на это, значит, он прав.

Она отвернулась.

– В вестернах пострадавшему дают закусить кожаный ремень или глоток виски.

– Кэти, – укоризненно произнес Квинтен.

– Ладно. – Кэти закусила губу. – Давай.

– Ты не станешь двигаться?

– Постараюсь.

Квинтен встал и положил фонарик так, чтобы луч света падал в нужном направлении.

– Я не смогу его выдернуть, Кэт, но обещаю, что постараюсь вытащить быстро.

– Хорошо.

Квинтен крепко взялся за торчащий осколок и потянул. Боль была невыносимой. Кэти зажмурилась и принялась считать, сначала до десяти, потом до пятидесяти. Внезапно Квинтен выпрямился.