— Я думаю, что они уже начали.

Отголоски тихой беседы в респектабельном лондонском клубе прокатились по всему миру, но особенно громко они прозвучали в Петербурге. Во время урока химии дверь кабинета распахнулась, и запыхавшийся преподаватель военного дела нашёл взглядом Василия:

— Красный!

— Я, господин полковник!

— Вы к какому полку приписаны?

— Пока не знаю, господин полковник.

— Так узнайте, а потом отправляйтесь домой и приведите мундир в соответствие с вашим званием.

— Война, господин полковник?

— Она самая, господин подпоручик. Не смею вас больше задерживать.

В первую очередь Василий отправился в кабинет директора гимназии, откуда позвонил генералу Власику:

— Николай Сидорович, добрый день! Вы случайно не знаете, к какому полку я приписан?

— Случайно знаю, — коротко хохотнул начальник дворцовой полиции. — К лейб-гвардии Егерскому.

— Вот же… — расстроился Красный, но проглотил готовое сорваться ругательство.

— А что случилось?

— Требуют привести мундир в соответствии со званием. Но ни один портной без письменного разрешения командира полка лейб-гвардейскую форму шить не будет.

Что есть, то есть. Официального запрета не существует, но после нескольких инцидентов с ряжеными великосветскими повесами, раскатывавшими по провинциальным городкам в поисках приключений, нет для любого портного способа вернее всего потерять здоровье и трудоспособность, чем взяться за пошив лейб-гвардейского мундира без бумаги с полковой печатью. Повесы, кстати, могли и жизни лишиться путём самоубийства, что чаще всего и происходило.

— Так ты поезжай в Гатчину, — после некоторого раздумья посоветовал Власик. — В списках полка ты есть, пусть на складах что-нибудь готовое подберут. Машину прислать?

— Такси возьму, — ответил повеселевший Красный. — Так быстрее получится.

— А в полк я сейчас позвоню, — пообещал генерал. — Иди сразу в штаб, там встретят.

— Спасибо, Николай Сидорович!