Левиафан с великой осторожностью окружила его своим коконом, не позволяя сильно биться, но даже так было видно, что его тело все еще разрушается от чрезмерного напряжения мускулов.

Тем не менее, Стас не мог ничего сделать. Целительская длань лишь помешала бы происходящей перестройке.

Преображение шло долгие минут тридцать. Внутри тела наглядно происходили те или иные изменения, а кожа порой начинала волноваться, подобно водной глади.

Ближе к концу процесса Сатоши все же потерял сознание и когда все закончилось, он почти не вздрагивал.

Так как в паре мест кожа не выдержала, то простыни были заляпаны кровью и другими жидкостями организма.

Тем не менее Ордынцев не испытывал брезгливости, когда начал диагностировать состояние мастера.

И самое главное он был жив.

И судя по тому, что морщины сильно уменьшились, а часть волос даже приобрела изначально темный цвет, можно было осторожно судить хотя бы о частичном успехе.

Однако вначале надо было кое в чем все же убедиться.

Стас пробежался целительской дланью, подлечивая самые сильные разрывы мышц и кожи.

В целом же состояние Тэкехиро определенно стало намного лучше, чем было раньше. Да, он не лучился жизнью, находясь где-то в возрасте пятидесяти лет, но и речи уже не шло о его немедленной смерти.

Почему именно пятьдесят лет? Так риск был меньше всего. Ведь чем ниже конечный возраст, тем выше шанс ошибки и того, что техника выйдет из-под контроля. Из-за большого возраста им пришлось остановиться именно на этом круглом числе.

Хотя в любом случае подсчеты были сделаны довольно неточно.

Повинуясь технике Стаса, веки старика затрепетали, и он ощутимо поморщился.

Наконец его глаза медленно открылись и, прищурившись, он уставился на склонившегося над ним Ордынцева.

— Как вы себя чувствуете? — немедленно задал вопрос Станислав, чувствуя нетерпение.

Прямо сейчас он создал самую совершенную и сложную технику, из всех, что когда-либо создавал. Конечно же, ему было интересно, каков будет результат.

— Эм-м-м, а ты кто? — вопрос старика заставил в груди Стаса что-то резко оборваться.

«Нет, нет, нет! Неужели опять?! Мы же прорабатывали этот момент! Клетки мозга должны были перезаписаться на новые «носители». Так какого же хрена он меня не помнит? Неужели он каким-то образом вернулся к своей памяти пятидесятилетнего возраста? Тогда эта катастрофа! Если я применю ее на себе, то тоже все забуду! Смысл жить вечно, если ты убиваешь свою же память раз за разом…»

— Что, обосрался уже? — внезапный смешок все еще закованного Тэкехиро заставил Ордынцева замереть, а потом ме-е-едленно перевести на него пылающий взгляд. — Все со мной нормально. А это значит, — Сатоши сделал драматическую паузу. — Что старина Тэкехиро Сатоши вернулся!