— Виноват! – глаза призрака вспыхнули и потухли. Нарциссе стоило неимоверных усилий не отшатнуться. – Перед всеми. И перед тобой – во многом. Пожалуйста, постарайся меня простить.

Она заморгала. Кажется, первый раз за десять лет к глазам подступали слезы.

— Я… постараюсь, Люк. Я не держу на тебя зла.

Люк кивнул и обернулся к Северусу.

— Если она… Если ей будет плохо… с тобой… то я найду способ вернуться, ты понял? Впрочем… Драко доберется до тебя раньше.

Он оглянулся на сына – Драко подошел к ним почти вплотную и слушал, впитывая каждое слово.

— Ты… Он тебя вроде слушал. Ты скажи этому дуралею: пусть живет. Тролль с ней, с фамильной честью, прадед семейное древо за сотню галеонов купил, когда на контрабанде разбогател. Пусть живет, пусть любит эту свою…

Он прервался и махнул рукой.

— Проповедник из меня – как из тебя аристократ. Объясни ему сам, ты же учитель все‑таки.

Он отлетел на несколько ярдов, чтобы видеть всех.

— Я… пойду?

Северус посмотрел на Нарциссу. Она кивнула.

— Ступай, Люк. Покойся с миром.

Драко долго молчал, глядя в землю. Потом тоже кивнул – еле заметно.

— Прощай, Люциус, – сказал Северус, и его голос снова зазвучал знакомо. – Я о них позабочусь.

Люк хотел что‑то сказать в ответ, его губы зашевелились беззвучно, потом призрак начал бледнеть. Наверху зашумели деревья, налетевший порыв ветра заставил Нарциссу закрыть глаза, а когда она открыла их, Люк уже исчез.

Гарри потер глаза. Последний источник света погас, оставив будто впечатавшееся в веки плывущее желтое пятно: как если долго болтать через камин в темноте или – он вспомнил детство у Дурслей – пялиться в телевизор.

— Ну что, так и будем полуночничать на морозе или зайдем в дом? – услышал он голос Сней… Сми… Черт, голос был Снейпа, но тот Снейп так не разговаривал…

Ответить он не успел.

– Lumos maxima! Expelliarmus totalus! – грянуло почти одновременно. – Британский аврорат, всем стоять!