— Мне доводилось видеть оборотней, которые его не принимают, и простите за откровенность, они выглядят гораздо лучше. А вот в заповеднике работает альтруист вроде вас – честно травится каждый месяц.

От озера донесся визг и плеск. Рем подался вперед – не надо ли бежать вытягивать сына из воды, но по берегу уже поднималась Дора, таща хохочущего Тедди под мышкой.

— Держи эту звезду квиддича! Забрызгался по самые уши, и ноги все мокрые, а с метлы не слезает.

Она усадила Тедди на плед и стянула с него кроссовки.

— Иди сюда, малыш. Что, правда замерз?

— Не–а, – Тедди мотнул головой, но под мантию залез. Рем обхватил теплыми ладонями маленькие мокрые ступни, и сын притих. Потом высунул нос из‑под мантии, поблестел любопытными глазами на Смита и спросил звенящим шепотом:

— Папа! А это кто?

— Это… хм.

Смит чуть дернул головой – скосил глаз на Рема.

— Это хороший человек. Вместе с мамой в Хогвартсе работает.

— Ого! – Дора поставила на плед высушенные кроссовки и с интересом посмотрела на Смита. – Рем такими словами не разбрасывается. Быть вам теперь Хорошим человеком, Эван!

— Эван, мне нужен аконит.

Смит потянул носом и поморщился.

— Похмельное зелье тебе нужно.

— Это утром, – печально кивнул Всеслав. – А пока аконит.

Смит накинул куртку, хлопнул по карману, проверяя, на месте ли ключи от лаборатории: комбинация из заклинаний и маггловских замков была надежнее, чем просто чары.

— Пошли. Твое счастье, я сварил целый котел. Какого хрена ты напился за неделю до полной луны?

Смит не знал, причем здесь хрен, но так часто слышал это выражение от Всеслава, что был уверен в его уместности и в том, что в ответ его пошлют на все то же несчастное растение.

— Питер уехал, – вздохнул оборотень.

Так, вместо ругательств его ждут пьяные откровения, и неизвестно, что хуже. Смит ускорил шаг.