Сендалат подтащила его к себе.

Вифал говорит. Его голос полон потрясения. Он очень убедителен.

Но Сендалат смотрит в глаза Нимандера. – Так, Нимандер? Она сделала это?

«Сделала что? Вылетела из окна вверх тормашками? О да!»

Теперь крики донеслись с улицы. Ветер и плеск дождя почти заглушили их. Лостара Ииль подошла к окну и выглянула наружу. Еще мгновение – и она отвернулась. Лицо стало печальным. – Сломана шея. Я сочувствую, Сендалат. Но появляются вопросы…

Чья-то мать и жена, а ныне любовница Вифала всё смотрит в глаза Нимандера – и можно разглядеть в этом взгляде, как осознание потери отделяется от темноты, занимает в уме место любви к супругу, к человеку с таким невинным лицом. Он понимал, что его ответ может уничтожить еще две жизни. «Сделала? Что? Через окно? Она… умерла?»

Нимандер кивнул. – Да, – сказал он.

В его разуме закричала другая мертвая женщина. Он чуть не зашатался. Мертвые глаза, пожирающие всякую любовь… – «Ты солгал, Нимандер!»

«Да. Чтобы спасти Вифала. Спасти Сендалат Друкорлат…»

– «Спасти себя!»

«Да».

– «Любимый, что с тобой?»

«Я слышал звук разрыва. Шепот обещания… видишь ли, мы можем остаться здесь. Должны. Андарист выбрал меня. Он знал, что скоро умрет. Знал, что ни Аномандер Рейк, ни Сильхас Руин – никакой герой славного прошлого не явится, чтобы спасти нас и позаботиться о нас. Что остался только я.

Любимая! Вести – значит нести бремя. Как несли его герои древности с чистыми взорами…

Она глядит мне в глаза, любимая. Видишь это бремя? И, словно герой древности…»

Сендалат снова коснулась его длинными пальцами. Не чтобы обхватить лицо – просто стереть капли дождя со щек.

«С чистыми взорами…

Мы останемся здесь, на острове – мы вглядимся в трясов, различая тонкую нить андийской крови, и выведем их из варварства. Исправим искажение памяти.

Мы покажем им берег. Настоящий берег.

Бремя, любимая. Вот что такое – жить, когда твоя любовь мертва».