– Дорогая покупка, но стоящая, смею утверждать.

– Так точно, сэр. Уже опробовали?

– Лейтенант, вы считаете – это смешно?

– Сэр? Конечно нет!

– Поскольку, как это ясно любому, лейтенант, ваш непосредственный командир почти лишен волос.

– Если вы имели в виду свою голову, сэр… да, это ясно любому, сэр.

– Или я поражен вшами и должен вычесывать их изо всех иных мест тела, лейтенант?

– Не могу знать, сэр… То есть никак нет, сэр!

– Лейтенант, приказываю пойди в мою каюту и приготовить дисциплинарный рапорт на этого солдата.

– Но, сэр, она моряк. Морской пехотинец.

– Каковой рапорт будет передан Кулаку Кенебу, как только представится возможность. Ну, почему вы еще здесь? Вон с глаз моих! И не хромать!

– Хромота давно прошла, сэр!

Прыщ отдал честь и поспешил прочь, стараясь не хромать. У него была проблема: он снова начинал хромать, едва завидев Добряка. Какая-то жалкая попытка вызвать сочувствие. Тем более жалкая, что капитан Добряк лишен сочувствия напрочь. У него и друзей нет. Кроме гребней. – Зубья у них есть, да кусать нечего, – пробормотал он, спускаясь в каюту Добряка. – Черепашьи панцири, хо!

Добряк сказал за спиной: – Кстати, я решил сопроводить вас в каюту.

Прыщ сжался, захромал, чуть не упав, схватился за поясницу. Открыл каюту. – Так точно, сэр, – произнес он чуть слышно.

– Когда закончите, лейтенант… мой новый черепаховый гребень нуждается в тщательной чистке. Трясы – не самые чистоплотные из людей.

– Как и черепахи.

– Что вы сказали?

– Я буду очень старательным, сэр.

– И осторожным.