Рулад медленно успокаивался. – И они умирают.

– Массово, Ваше Величество. К сожалению.

– Мы спасли их, чтобы подвергнуть истязаниям. Спасли, чтобы убить.

– Посмею сказать, что это не вполне достойная…

– Недостойная? Тощий змей – почему ты ничего не говорил раньше?

– Император, вы не выражали интереса к финансовым подробностям…

«О, а вот это зря, канцлер».

– Что?

По шее Гнола покатились бусинки пота. – Большие расходы, связанные с их содержанием, государь.

– Они Тисте Эдур!

Снова поклон.

Рулад вдруг поскреб лицо и огляделся. – Эдурская кровь, – пробормотал он. – Спасены от рабства. Камеры – их награда.

Трайбан Гнол прокашлялся. – Многие погибли в трюмах, Ваше Величество. Насколько я могу понять, дурное обращение началось после отплытия с острова. Что прикажете сделать, Император?

«О, как ловко ты вернул твердую почву под ногами, Гнол!»

– Приведите Томада Сенгара. И Уруфь. Приведите ко мне отца и мать.

– Сейчас?

Меч заскрежетал, острие уставилось в грудь Гнола. – Да, Канцлер. Сейчас.

Трайбан Гнол и его телохранители торопливо вышли.

Рулад остался один в тронном зале. Он держал меч, уставленный в пустоту.

– Как? Как они могли? Несчастные… они нашей крови… Я должен подумать… – Император опустил меч и завозился на троне, задирая облаченные в монеты ноги. – Как? Низаль… Объясни мне. Нет, ты не можешь… Ты сбежала от меня. Где ты сейчас, Низаль? Некоторые шепчут, что ты мертва. Но где тело? Ты еще один вздувшийся труп в канале – я вижу их из башни… ты проплыла мимо, как они? Они говорят, ты предала меня. Они говорят, что не предавала. Все лгут. Я знаю, я способен видеть. Слушай. Они все лгут… – Он всхлипнул. Свободная рука закрыла рот, глаза заметались, обшаривая пустой зал.