– Стойте! – крикнул Томад. – Иначе, летерийцы, плоть слезет с ваших костей. Моя жена пробудила Тень. Она не потерпит ваших прикосновений.
Сиррюн Канар осознал, что дрожит от негодования. – Тогда посоветуйте ей, Томад Сенгар, не испытывать терпение сына.
Уруфь не спеша допила вино, бережно поставила кубок и встала: – Мечи в ножны, летерийцы. Мой муж и я пойдем в тронный зал с вами или одни. Я предпочла бы последнее… но я решила стерпеть ваши оскорбления. В последний раз. Вложите мечи в ножны, или я убью всех.
Сиррюн сделал жест, и солдаты вложили оружие. Миг спустя он сделал то же самое.
– Наконец, – сказал Томад жене, – мы получаем возможность поговорить с сыном обо всем наболевшем. Аудиенция. Какая привилегия…
– Может оказаться и так, что вам следует ожидать его милости, – заявил Сиррюн.
– Неужели? И долго?
Летериец открыто усмехнулся: – Не мне гадать.
– Это не игра Рулада. Ваша и вашего Канцлера.
– Не в этот раз.
– Я уже убивал Тисте Эдур.
Семар Дев следила за Карсой Орлонгом, изучавшим потрепанную рубаху ракушечного доспеха. Перламутровые «чешуйки» запятнаны, потрескались, тут и там видны прорехи – полосы грубой кожи. Он собрал несколько сотен монет с дырочками – оловянных, почти не имеющих ценности – и сейчас, очевидно, намерен чинить ими доспех.
Что это, жест насмешки? Смех в лицо Рулада? Варвар он или нет, Семар верит в Карсу Орлонга.
– Я однажды очистил палубу от этих дураков, – продолжал Теблор, оглядываясь на нее. – А помнишь тех, в лесу анибаров? Летерийцы еще более жалкие. Гляди, как они прячутся, даже сейчас. Я осмотрю город с мечом, закрепленным за спиной, и никто мне не помешает.
Женщина потерла лицо. – Прошел слух, что скоро вызовут первый ряд поборников. Разозли здешний народ, Карса, и тебе не придется долго ждать встречи с императором.
– Отлично, – буркнул он. – Я пройдусь по Летерасу как новый император.
– Ты хочешь именно этого? – удивленно прищурилась она.
– Если именно это нужно, чтобы меня оставили в покое.
Семар фыркнула: – Тогда стать императором – последнее, что тебе нужно.
Теблор выпрямился, хмуро разглядывая рваную рубаху. – Ведьма, я не желаю убегать. Тогда почему они мне препятствуют?