Бар

Я всегда хотел работать барменом. Чтобы как в кино. В американском кино, когда бармен — хозяин бара.

Гости приходят не столько в заведение, сколько к бармену. Бармен этот уже седой, и от того кажется благородным.

Он стоит, натирает до блеска тяжелый «рокс». Напротив за стойкой завсегдатай. Уже порядком пьян. Заказывает очередной виски, а бармен ему снисходительно:

— Может, хватит на сегодня, Джон?

Какое еще может быть имя у завсегдатая американского бара? Конечно, Джон.

— Билли, эта сука мне всю жизнь сломала. Налей виски! — бьет кулаком по столешнице.

— Хорошо, Джон, но это последний твой виски на сегодня. Завтра ты начнешь приводить свою жизнь в порядок.

Бармен Билли наливает виски и ставит стакан перед гостем. Билли. Конечно, Билли. Как еще могут звать бармена в американском кино?

— Спасибо, Билли, я тебе обещаю, — отвечает Джон. Вот как-то так. Я уже в годах. Седые виски и яйца.

Стою в своем баре. Натираю до блеска «рокс».

А вечером приходит она — моя постоянная гостья. Садится за стойку, но не снимает темных очков, несмотря на то, что в баре и так приглушенный свет.

Она из моих снов. Невыносимо прекрасная. Ходит в шляпе. В такой шляпе, как те, в которых ходили женщины в тридцатых годах двадцатого века. Для нее эту шляпу сшила Эльза Скиапарелли, а платье, конечно, Коко Шанель. Я удивляюсь, как она умудряется сочетать экстремальный авангард Эльзы с изысканной консервативностью Шанель.

Она всегда заказывает Macallan и кофе. Молчит, курит через длинный мундштук. Допивает, докуривает, расплачивается. Смотрит на меня, сдвинув очки на переносицу, улыбается и говорит:

— До встречи.

— До встречи, — отвечаю я.

Когда моя гостья уходит, я тоже наливаю себе Macallan и залпом осушаю стакан.

Все разошлись. Я закрываю бар изнутри и громко включаю музыку — «Riders on the storm». Выпиваю еще два стакана виски, выкуриваю две сигареты подряд. Когда песня заканчивается, я слышу, как к дверям бара подъезжает машина.