— Да, но скрыл их от отца.
— Жестокий, вероломный человек! — воскликнула Эрна.
— Я передам1 вам письмо ко мне фон-Вегерта. Прочитайте его на досуге, но, кажется, я подробно рассказал вам обо всем, что вас может заинтересовать.
— Вы несказанно обрадовали меня, профессор! За это время я в первый раз почувствовала себя счастливой!
— Дитя мое, позвольте задать вам вопрос?
— Пожалуйста, профессор.
— Но он касается того, что вас, по-видимому, очень огорчает!
— Меня уже ничто не может больше огорчить…
— Когда, наконец, вы снимите вашу вуаль? Даже мне, человеку, который к вам так хорошо относится, вы не показываете своего лица!
— Я никогда не сниму вуали, профессор. Я никого не хочу огорчать своим видом.
Он взял ее за плечи.
— Но ведь я старик! Чего же вы стесняетесь? Я был бы вашим искренним другом, если бы вы этого захотели.
— О, профессор! Вы так добры… я так рада вашим словам…
— Следовательно?
— Я не могу!
— Прошу вас!
Она с минуту колебалась, потом сдернула вуаль.
Но то, что она прочла в смущенных глазах Бонзельса, заставило ее снова быстро ее накинуть.
И он!.. Даже он! Человек, который ничем не интересуется, кроме своей науки!..
Опустив голову, подавленная своим уродством, Эрна Энесли вышла из кабинета ученого, держа в руке толстый конверт, заключавший в себе объемистое послание фон-Вегерта к его другу, профессору Бонзельсу.