Наверное, он уснул, едва его голова коснулась подушки. Моего появления он не услышал, но я все равно как можно аккуратнее прикрыла дверь ванной, на цыпочках проскользнула к кровати и торопливо юркнула под пуховое одеяло. И застыла, боясь ненароком потревожить усталого супруга.
Горестные морщинки на лице Майло разгладились, лицо его выглядело умиротворенным, спокойным. Кровать действительно оказалась столь огромной, что я почти не ощущала присутствия мужа, но вместе с тем он находился так близко, что в тишине комнаты можно было различить его мерное дыхание. Я смотрела на него, чувствуя в душе неизъяснимое тепло, и сама не заметила, как провалилась в крепкий глубокий сон.
Скрученная простыня с глухим всплеском погрузилась в стылую воду. Стиснув зубы, я крепко вцепилась в мокрую ткань и заработала руками – вверх и вниз по жестким ребрам стиральной доски. Тяжелая работа позволяла забыть и о холоде, и о едком щелоке, острыми иголочками впивавшемся в покрасневшую кожу, и о ноющих мышцах, нещадно болевших после каждой большой стирки. Вверх, вниз…
Выполоскав простыню, я бросила ее в корзину с чистым бельем и смахнула со лба спутанные и мокрые от пота медные пряди, радуясь нескольким мгновениям передышки. Рядом со мной на низкой пристани склонилось над водой еще полтора десятка разновозрастных девочек. Тихие, неразговорчивые, мы сосредоточенно обсыпали грязные покрывала и простыни щелоком – самым дешевым, немагическим – и без устали терли белье о грубо сколоченные стиральные доски. Вверх, вниз…
Девочки Ллойд. Бесприютные сиротки, милостью щедрых благодетелей получившие кров и возможность вести честную жизнь. Спасенные с улиц, вытащенные из нищеты и прозябания, мы должны были вечно благодарить за все, что сделали для нас почтенные лорд и леди опекуны.
Как будто можно быть благодарным за тесную, продуваемую всеми ветрами спальню, где ютилось почти сорок девочек, за работу с раннего утра до самой поздней ночи и скудную похлебку два раза в день с кусочками мяса по праздникам…
Я хмуро выдохнула, и в лицо пахнуло горячим паром прачечной. Белесый сумрак очертил грузную фигуру старшей прачки, и я едва успела подставить руки, подхватывая брошенную мне стопку выглаженных платьев – гладкий атлас, тонкий хлопок, холодный шелк. Толстый палец небрежно махнул вверх – спальни воспитанниц. Кивнув, я заторопилась прочь, растворившись в облаке пара, прежде чем тяжелая на руку прачка успела отвесить мне подзатыльник для придания веса столь важному поручению.
Один виток лестницы, два…
Из полумрака хозяйственного коридора показалась низкая дверь, ведущая к спальням воспитанниц. Я уже потянулась к ручке, но вдруг услышала по другую сторону двери голоса и смех. Три юные леди стояли в самом конце коридора, и я не решилась прервать их беседу, неожиданно появившись рядом с ними в своем грязном перештопанном платьице, словно сорняк на клумбе с садовыми розами.
Сквозь замочную скважину в мой коридор просочилась голубоватая магическая вспышка. Девушки восторженно заахали – наверное, одна из них сотворила что-то поистине красивое. Нестерпимо захотелось приоткрыть дверь и посмотреть, но страх пригвоздил меня к месту, пересилив любопытство. Нам запрещали появляться рядом с благородными леди, и я слишком хорошо помнила последствия нарушенного запрета.
Ждать. Нужно было ждать.
Яркие пышные платья источали едва уловимый цветочный аромат. Я украдкой поднесла тонкую ткань к лицу и с наслаждением потерлась щекой о гладкий шелк. Наверное, приятно почувствовать его на своей коже, ощутить, как дорогая ткань обнимает тело, услышать шуршание юбок по отполированному паркету бального зала. Представить себя среди других воспитанниц пансиона, красиво одетую, блистающую… во всем равную им…
Я на мгновение прикрыла глаза, в красках воображая себе эту живую картинку, но вместо радости ощутила в душе лишь раздражение и глухую злость. Руки предательски задрожали, захотелось бросить прекрасные платья надменных и гордых леди на пыльные ступени лестницы, растоптать грубыми и грязными ботинками – и пусть это станет последним, что я сделаю в своей жизни! Нас разделяла одна тонкая дверь, и достаточно было повернуть ручку, чтобы оказаться совсем рядом с ученицами пансиона. Но под ногами будто разверзлась пропасть, которую никогда не удастся преодолеть. Пропасть, по другую сторону которой находились магия, пышные празднества, семья и настоящее счастье.
А на моей стороне не было ничего.
Шаги девочек постепенно затихали вдалеке. Теперь я могла выйти наружу и найти горничную, которая разнесет платья по гардеробам их хозяек. Мне хотелось избавиться от чужой одежды как можно скорее, как будто она стала свидетелем моей постыдной слабости.
И в этот момент плеча словно бы коснулась чья-то рука. Я явственно ощутила чужое прикосновение, хотя в темном коридоре было пусто. Вжавшись в стену, я прижала к себе платья, теперь уже по-настоящему испугавшись случайно уронить их.
– Кто здесь?
Пространство вокруг наполнилось тихим гулким смехом.
– Завидуешь? – Бесплотный голос, казалось, раздавался отовсюду одновременно. – Хотела бы быть такой, как они?
Я вздрогнула. Откуда незнакомец знал о моих потаенных мыслях?