Однажды вечером Джо спрятал свечи и спички, чтобы убедиться, что она не растеряется в такой ситуации, и открыл для себя, что она может петь Кадиш на неизвестный ему лад. Она ответила на вопросы ученых мужей, совершила омовение в микве с несколькими женщинами (если, конечно, я правильно поняла – я плохо разбираюсь в религиозных ритуалах) и, сдав устный экзамен, стала иудейкой. И хотя оба они – и Джо, и Вирджиния – называли себя атеистами, Джо гордился тем, что женился на правильной еврейке, и объявил об этом своим сестрам. Она и сегодня придерживается традиций, хотя и не следует им буквально: к примеру, в день нашего с ней разговора Вирджиния упомянула о том, с каким нетерпением ждет пения в синагоге.
Оба они хорошо знали жизнь. Отец Джо был плотником, не мыслившим себя вне профсоюза. Когда Веберы увидели, что их мебель выставлена на газон, они поняли, что отец не может больше выплачивать ипотечный кредит. Вирджиния же рассказывала, что если она, вернувшись домой, обнаруживала на подъездной дорожке автомобиль отца, то сразу понимала, что его опять уволили. “Он был неплохим химиком и никаким бизнесменом”.
– Мне частенько везло, – продолжает Вирджиния. Она полагает, что независимое финансирование из фонда Вудро Вильсона облегчило ее поступление в Калифорнийский технологический институт. Куратор Вирджинии, знаменитый астроном Джордж Эйбелл, выдвинул ее кандидатуру на получение стипендии, традиционно зарезервированной за гуманитариями, и она с успехом занялась изучением астрофизики, хотя вообще-то ее интересовали иероглифика и археология. В Калтехе она позировала (обнаженная?) на уроках рисования в классе Фейнмана[26]. И подрабатывала, озвучивая рекламные ролики. А еще она стала прекрасным астрономом. В калифорнийскую Паломарскую обсерваторию женщин не допускали, но Вера Рубин нарушила это табу, и потому спустя год Вирджиния Тримбл уже занималась там наблюдениями. Так что ей, можно сказать, опять повезло. На третьем году учебы, когда она уже в достаточной мере продемонстрировала свое упорство (в основном, как подозревает Вирджиния, выражавшееся в том, что она не вышла замуж), Национальный научный фонд выделил ей стипендию. Попав в Калтех, она пришла в восторг. “Вы только посмотрите на всех этих красавцев, думала я”. Сегодня, в свои семьдесят, в коралловом платье, с которым прекрасно сочетаются и туфли, и губная помада, и серьги в виде полумесяца, и золотое кольцо с головой животного, она просто ослепительна. Все та же красавица. И все те же IQ 180.
– Вообще-то, у нас обоих легкая степень синдрома Аспергера, мы оба с ним странноватые. – Вирджиния на удивление откровенна со мной. – Он говорил: “Лучшее, что произошло в моей жизни, это брак с Вирджинией”. Мне всегда было легко обращаться к нему за помощью. Когда в прошлом сентябре я упала и сломала бедро, то пролежала четыре дня на полу квартиры, распевая песни и декламируя стихи, пока меня не нашли. Я не хотела даже вспоминать о том, как Джо провел два дня на льду. Ненавижу холод. Но я все время думала вот что: “Такого никогда бы не случилось, будь Джо рядом”.
– Джо не рассматривал для себя возможность сотрудничества с LIGO?
– Ему никто этого не предлагал, так что не знаю, что бы он ответил.
– Он был недоволен, узнав о финансировании проекта LIGO?
– Нет, не недоволен. Ему просто было плохо. Он всегда отличался жизнерадостностью. Если бы было иначе, я бы за него не вышла. Люди, с ним работавшие, считали его обаятельным. Он всегда хорошо относился к сотрудникам. И секретарши его любили.
Все, что случалось с ним неприятного, он перерабатывал в байки. Во время Второй мировой, когда был потоплен авианосец, на котором он находился, Вебер был на волосок от гибели, но рассказывал он всегда про обезьяну, швырявшуюся в него на берегу кокосами.
Он говорил, что стал первооткрывателем трех основных областей экспериментальной физики. Квантовой электроники, гравитационного излучения и когерентной регистрации нейтрино. [Должна добавить от себя, справедливости ради, что первое утверждение совершенно бесспорно: за этот научный вклад Вебер был достоин включения в список номинантов на получение Нобелевской премии. Второе утверждение дискуссионно, а третье и вовсе звучит сомнительно.]
А в заключение Вирджиния сказала то, с чем нельзя не согласиться и благодаря чему о Вебере никогда не забудут: “Его целью было привнести уравнения Эйнштейна в экспериментальную лабораторию. И он полагал – и полагал, мне кажется, оправданно, – что ему это удалось”.
Глава 10
LHO
Первое поколение детекторов гравитационной обсерватории LIGO, введенных в эксплуатацию в районе 2000 года, не услышало никаких космических звуков. Эти инструменты доказали, что технологически регистрация гравитационных волн возможна, но они были недостаточно чувствительны для обнаружения волн. Или же на тот момент в космосе не происходило ничего, что можно было бы услышать. Но оставим в стороне подобные рассуждения. Мы поднимаемся к вершине. И настанет время, когда усовершенствованные детекторы второго поколения будут полностью работоспособны. По пути наверх мы потеряли Вебера и, судя по всему, теряем Рона Древера. Однако, несмотря на это, нас становится все больше. Когда кто-то уходит, его место занимает другой, и подъем к вершине продолжается. Экспедиция жива; набранный темп сохраняется.
Лаборатория LIGO-WA, также известная как LHO (первые буквы английских слов
Короче говоря, место было почти неиспользуемое и малопригодное. Не то чтобы совсем пустыня – скорее, так называемая кустарниковая степь, которая в отсутствие дождей может похвастаться куда большим количеством растительности, чем настоящая пустыня. Заросли многолетних кустарников навевают мысли о заброшенном фермерском хозяйстве. Плоское безграничное пространство кажется абсолютно пустым до тех пор, пока на горизонте не появляются силуэты реакторов, увенчанные плюмажем систем охлаждения (чем-то напоминающих атомные грибы) и причудливым образом сливающиеся с плывущими над ними кучевыми облаками.
В нескольких милях друг от друга расположены небольшие строения, которые и составляют лабораторию LIGO. Это новые белоснежные и приземистые сооружения, контрастирующие в архитектурном плане с находящимися на периферии территории LIGO пузатыми реакторами. Все тут выглядит ухоженным, зеленые кусты тщательно подстрижены, земля покрыта слоем специально завезенной сюда гальки; общее зрительное впечатление – не совсем законченная, однако же тщательно изготовленная диорама.
Я приехала довольно рано, потому что намеревалась побывать на ежеутреннем совещании, которое проходит в 8:30 в зале управления детектором. Майкл Лэндри, ответственный за работы по модернизации детектора LIGO в LHO, выслушивает отчеты о положении дел. В комнате вольготно расположились примерно два десятка человек; людей значительно меньше, чем столов, стульев и компьютерных мониторов. Один парень, балансируя, сидит на огромном мяче для фитнеса. Совещание проходит быстро и эффективно. В заключение Майкл объявляет: “Сегодня работаем, как обычно, соблюдая все меры безопасности. Мы закончили”.
Сюда, в зал управления, люди заходят в течение всего рабочего дня. Они носят халаты, похожие на медицинские, только, по-моему, более интенсивного синего цвета. Халат – это дополнительная защита от внешних загрязнений. Больше аналогий с больницей я проводить не буду, только упомяну еще шесть мониторов, висящих на одной стене зала управления, и семь – на противоположной, которые отображают параметры работы установки и подают сигнал в случае опасности. Камеры и датчики находятся во многих точках вдоль всего детектора. Зал управления никогда не пустует. Операторы дежурят 24/7, сменами по восемь часов. Во время сбора данных установка блокируется, и это значит, что зеркала удерживаются в соответствующем положении внутри узкого интервала на фиксированном расстоянии друг от друга. Сложная система обратной связи корректирует зеркала, возвращая их в первоначальное положение в случае, если они отклонились от своего штатного положения, по аналогии с термостатом, поддерживающим выбранную температуру. Прибор измеряет крошечные отклонения положения зеркал от заданного значения и отслеживает процесс его восстановления.
Если положение зеркал выходит за границы допустимого интервала, то звучит тревожный сигнал и экран мигает желтым или красным цветом. Иногда, шутки ради, кто-нибудь меняет звучание этого сигнала тревоги.