В том же 1953-м году с бригадой ЦК ВЛКСМ приехал в Алма-Ату Борис Стрельников, тогдашний ответсекретарь «Комсомолки». Он меня по газете заметил и, наверное, что-то сказал там в Москве. Потом звонит мне Давид Новоплянский, заведующий казахстанским корпунктом: «Комсомольская правда» предлагает вам собкором».
Ну, а дальше как мы уже знаем, дорогие читатели, в Душанбе появился новый собственный корреспондент «Комсомолки», которого поначалу не заметила Ибодат Рахимова. Вскоре состоялось уже официальное, так сказать, знакомство. Бюро ЦК комсомола республики обсуждало критическую корреспонденцию, напечатанную в «Комсомолке». «Вопросы задавать в письменном виде» — о формализме в проведении многих комсомольских кончференций. В Москву в «Комсомолку» пошла выписка из решения бюро: «Факты подтвердились, критику принимаем полностью, намечаем конкретные меры...»
Тут я выключил магнитофон, потому что уже знал, что было с ним дальше и как бы об этом говорил он сам. А рассказывал Александр все бы в том же скупом ключе, будто бы ничего особенно и не происходило:
«Потом позвонили из «Комсомолки»: «Не хочешь ли перебираться на новое место? За два года ты исколесил Таджикистан вдоль и поперек. От Регара до Ленинабада, от Хорога до Курган-Тюбе. Что ты скажешь, если мы переведем тебя в соседний Узбекистан? Огромная республика, миллионная столица Ташкент. Машиностроение, хлопок, уголь, металл, химия... Есть, где развернуться журналисту».
Конечно, согласился. Перебрался. Ездил, писал. Репортажи из Ангрена. Корреспонденции из нового города в пустыне Навои. Очерки о хлопкоробах Ферганы и Хорезма. О речниках Амударьи. Об освоении Голодной степи...
Через несколько лет на собкоровском совещании в Москве предложили остаться в центральном аппарате. Сказали: «Что ж, ты поездил, посмотрел, пописал. Пора передавать опыт другим, учить молодежь». Определили в отдел комсомольской жизни, основной отдел молодежной газеты. Тут работа была все больше организационная. Давал задания собкорам, помогал комсомольским работникам готовить свои статьи. Но конечно, сам писать я не бросил. Много ездил по стране, бывал в комсомольских организациях. Понятно, что «информушки» на двадцать строк уже не давал. Старался писать материалы аналитические, с обобщениями, с постановкой вопроса.
Как-то пригласили зайти в «Правду», в партийный отдел. Сначала просто так, для беседы. Поинтересовались, кто я, что я, попросили принести газеты с моими материалами. Потом — молчок. Идут месяцы — все тихо, спокойно. «Ну, думаю, не подошел, не показался». И тут еще один звонок. На этот раз из отдела кадров «Правды»: «Приходите, будем оформлять».
Внешне так оно и было. Но за этими скупыми строчками встают годы напряженнейшего газетного труда, десятки командировок, сотни статей, очерков, корреспонденций.
Кто-кто, а мы-то, газетчики, знаем, что просто так десятиклассника в областную редакцию не возьмут. Из областной за здорово живешь в республиканскую не пригласят. Из республиканской в центральную не позовут. И далеко не каждого из «Комсомолки» переведут в «Правду»... Конечно, за плечами у Скрыпника остались долгие годы газетной работы, были толстые папки вырезок, опубликованных очерков, статей, корреспонденций, были выступления в солидных журналах, были книжки. И все-таки я смею утверждать, что настоящим журналистом Александр стал уже в «Правде». ,
Мне возразят: но ведь это само собою разумеется. Процесс движения способного журналиста от маленькой газеты к большой естественен и закономерен. И по мере этого восхождения писать-то он должен все лучше. Да, должен. Но этот закономерный процесс имеет свои исключения. И не такие уж редкие. Я мог бы назвать товарищей, которые, придя в центральные газеты, считали себя уже законченными мастерами, а тут не смогли выбиться даже в подмастерья. Раньше писали очерки, громкие фельетоны, теперь же не могли грамотно выправить авторскую корреспонденцию, а публикация реплики или маленькой заметульки стала для них событием.
Да что за метаморфоза произошла с ними?
Причин, на мой взгляд, несколько, они не однозначны, к тому же, очень часто имеют субъективную окраску. Но есть самое главное и общее для всех: удостоверение работника центральной газеты эти товарищи расценили как документ для постоянной прописки на самом лучшем этаже журналистского Парнаса, в то время, как оно, это удостоверение, является лишь маршрутным листом, дающим право начать восхождение на вершину творчества.
Придя в «Правду», Александр совсем не строил из себя газетного метра. Он ничуть не считал чем-то унизительным обратиться к новым товарищам за советом, попросить помощи. Александр учился. Так же усердно и упорно, как и в те времена, когда делал первые шаги в журналистике. Не чураясь никакой черновой работы, он и теперь отвечал на письма, готовил читательские подборки, редактировал рукописи собкоров, заказывал авторские статьи, в ночной тишине редакционных коридоров вычитывал свежие полосы, пахнущие типографской краской. И учился. Постоянно и настойчиво. У Сергея Ивановича Селюка — обширным, поистине энциклопедическим знаниям вопросов партийного строительства. У Василия Александровича Парфенова — умению глубоко разбираться в самых сложных проблемах хозяйственного механизма. У Елены Викторовны Кононенко — светлому проникновению в таинства человеческой души...
Наверное, сам Александр не сможет перечислить всех, кого он считал бы своими учителями. Сама атмосфера коллектива правдистов обогащает, воспитывает, закаляет редакционную молодежь. Обмен мнениями на «летучках», разговоры на партийных собраниях, на семинарах, участие в творческих конкурсах, вечера, проведенные в кабинете истории «Правды», где молодой человек соприкасается с литературным наследием выдающихся правдистов — Михаила Кольцова, Давида Заславского, Бориса Полевого, Константина Симонова, Ивана Рябова, Алексея Колосова...
Прежде чем написать свой первый очерк для «Правды», Александр Скрыпник прошел горнило (я ничуть не боюсь этого слова) двух самых больших, самых трудных редакционных отделов — партийной жизни и экономического. И наконец этот очерк появился. Он назывался «Соль».
...За первым очерком появился второй, десятый, пятидесятый. Теперь можно было уже говорить, что на страницах «Правды» родился новый очеркист — Александр Скрыпник.
В каждой цеховой гильдии, а наша, журналистская, увы, не является исключением, рядом трудятся ремесленники и творцы. (Да простят мне читатели такую условную классификацию). Они разнятся не столько уровнем образования, подготовки, сколько подходом к делу. Поясню свою мысль реальным примером из жизни.
На машиностроительном заводе ожидается знаменательное событие: с конвейера должен сойти двухсоттысячный станок. Оно, естественно, не ускользает от внимания центральной прессы. Две редакции снаряжают в город Н. своих корреспондентов с заданием написать очерк. У одной центральной газеты — спецкор маститый, у второй — будем считать так — молодой.
Молодой появляется на заводе раньше, не очень уверенный в своих силах и в своем умении быстро собрать материал, он хочет загодя познакомиться с заводом. Ходит по цехам и участкам, разговаривает с рабочими, инженерами, присутствует на производственных совещаниях и планерках, заглядывает в общежития и бытовки, по вечерам в технической библиотеке изучает специальную литературу.
И в конце концов убеждается: хотя станок действительно будет двухсоттысячный, но он почти в полтора раза тяжелее, чем станки на других предприятиях отрасли. На заводе нет настоящей борьбы за экономию и бережливость, соревнование ведется лишь на бумаге, зажимают рационализаторов, критика и самокритика не в чести.