– Поэтому ты заболел, – добавила Сигна. – Не только, чтобы избавиться от противоядия, но потому что думал, что сможешь – что? Напугать отца, чтобы он сохранил клуб? Чтобы отдал тебе его из сочувствия? – Все детали головоломки наконец встали на место.

– Не ожидал, что ты поймешь. – Перси произнес это так легко. Так уверенно, возвращаясь к роли, которую так часто играл в высшем обществе. – Отец отнял все, к чему я стремился, потому что слишком погряз в своем горе, не в состоянии думать о чем-то еще. Я сделал то, что полагалось. Он не оставил мне выбора.

– Ты мог сделать любой выбор, – снова заговорила Лилиан дрожащим от усталости голосом. – Элайджа не подпускал тебя к делу не потому, что ненавидел. А потому, что любил тебя, Перси. Потому что жалел о жизни, проведенной на работе вдали от семьи. И не хотел для тебя той же участи, разве ты не понимаешь?

Лицо Перси стало мрачным, и на мгновение Сигна задумалась, попали ли слова в цель. Осталась ли в его душе хоть частичка света. Но тьма снова застелила ему глаза, когда он потряс головой, отбрасывая эту идею. Отказываясь от нее.

Но времени на обсуждения не было. Как и на споры. Пламя уже подступало к подолу юбки.

– Это уже неважно. – Он встретился взглядом с Лилиан. С Сигной. – Огонь поглотит все вокруг, и я наконец избавлюсь от тебя. На сей раз, Сигна, ты не сможешь никого спасти.

В руке Перси блеснула сталь, отразив свет огня, – карманный нож. Маленький острый и жаждущий крови. Он нацелился на горло девушки и широко размахнулся, когда Сейлес толкнул ее так сильно, что перехватило дыхание, и нож вонзился в плечо.

Сигна переживала все эмоции Лилиан даже острее, чем боль от ножа – печаль и боль от осознания того, что для Перси нет пути обратно. Лилиан подняла голову, чтобы в последний раз посмотреть на сына, навсегда запомнить его ребенком, свернувшимся клубочком у нее на руках двадцать лет назад, а потом повернулась к Сайлесу.

– Он твой, делай, что нужно. Я больше не могу его защищать, – только и сказала она сломленным голосом, а затем покинула тело Сигны.

Сигна упала на четвереньки, хватаясь за грудь и задыхаясь от возобновившегося дыхания, когда Перси снова замахнулся ножом. Но прежде чем он успел ударить, Сайлес возник перед ней и схватил лезвие рукой. Перси вскрикнул и с обезумевшим взглядом попытался опустить руку. Он безуспешно силился сдвинуть нож с места. Резать. Сделать хоть что-то.

– Как это? – Его губы тряслись, лицо стало серым. – Что ты делаешь? – Перси посмотрел на Сигну в поисках объяснений, дрожа как осиновый лист.

Сайлес даже не вздрогнул с лезвием в руках. Сигна ожидала увидеть кровь. Гримасу боли. Но единственным следом от ножа служила дыра на перчатке.

Она едва не задохнулась, когда услышала шепот:

– Я хотел сделать все по-другому. Прости, Пташка.

Его плечи расправились, источая тьму. Сигна услышала сожаление в голосе, когда тени сгустились у его ног и полностью окутали, пока Сайлес не исчез, а на его месте возник темный жнец. Несущий смерть. Звезды померкли одна за другой, ночь стала черной, и единственным источником света было ревущее пламя, бросающее отблески на снег и склоняющееся к его ногам. Он поглотил ночь, взяв луну в качестве косы, и поднес ее к горлу Перси.

Перед ней стоял Ангел смерти, и Сигна не могла дышать.

Именно Сайлес привез ее в Торн-Гров. Шаг за шагом помогал ей. Отвел в клуб, сад и библиотеку. С ним она мчалась под светом луны. Он заставил ее усомниться в чувствах к Ангелу смерти.

А теперь он и Сайлес оказались одним существом.

Она не могла спросить почему. По крайней мере, не сейчас, потому что Гандри наступал ему на пятки. Гончий больше не принадлежал этому миру. Как тени окутали Сайлеса, так теперь они обвивали собаку, удлиняя пасть и затачивая клыки. Он вырос втрое и встал лапами на плечи Ангела смерти, его лапы были выше головы Сигны, глаза пылали кроваво-красным огнем, а тяжело дышащая пасть извергала тьму. Хангри, осознала Сигна. Что означало – голодный.

– Сейчас у тебя есть выбор, – нежным голосом заговорил с ней Ангел смерти. Этот голос окутывал ее словно дурман медового вина, в котором она могла утонуть. – Сейчас ты можешь решить, для какого мира создана. Есть всего два варианта: позволить ему убежать и надеяться, что он изменится, ведь если отдать его под суд, он, вероятно, будет повешен. Или…