– О да. Настоящий фейерверк. Больше всего она ненавидела людей, но ничто не любила так сильно, как внимание. Настоящая загадка.

Сигна схватилась за горло, подыскивая слова для вопроса, который так долго мучил ее.

– Как моя мама относилась к обществу и его правилам? – При этих словах ее тут же охватило чувство вины, потому что задать подобный вопрос означало поставить под сомнение все истории, рассказанные бабушкой.

Всю жизнь перед Сигной стоял определенный образ матери, которому она пыталась соответствовать. Но судя по тому, как люди отзывались о Риме, Сигну начинали одолевать сомнения. И вопросы.

– Рима была подобна солнцу, – с уверенностью заявил Элайджа. – Все хотели частичку ее тепла. А как же те, кто подходил слишком близко? Они сгорали. Рима делала что вздумается, не прося прощения, в этом и таилась ее притягательность. Мне жаль, что тебе не удалось узнать ее, Сигна. Иногда Блайт напоминает мне ее – вдруг это важно.

Эмоции захлестнули Сигну, и она с трудом сглотнула подступающий к горлу ком. Всю жизнь она была одержима книгой по этикету, втайне желая стать милой правильной молодой леди, которой мама могла бы гордиться.

Почти двадцать лет усилий, и теперь Сигна даже не знала, оценила бы та ее усилия.

Сигна склонила голову.

– Спасибо, Элайджа…

Но он не дал ей договорить, поставив стакан и взяв за руку.

– Это мы должны благодарить тебя, – он пожал ее руки. – Я так глубоко погряз в своем горе, что, как ни стыдно признаться, начал терять всякую надежду. Примите мою искреннюю благодарность за то, что вы сделали для моей дочери, мисс Фэрроу. Этот бал для вас, мой первый подарок из многих.

Перси так и стоял застывший рядом с ней.

– Если вы извините меня, кузина, я найду вас позже. – Он поправил галстук, затем пуговицы на перчатках и ушел, даже не взглянув на отца.

Если Элайджу и задело его поведение, то он ничем не выдал этого. Сигна старалась перенять его спокойствие, не позволяя недовольству Перси испортить ей настроение. Было приятно чувствовать себя желанным гостем, видеть, что Элайджа не спешит выгонять ее из поместья. Сигна уже не помнила, когда в последний раз чувствовала себя где-то как дома. Когда не стремилась сбежать от очередного опекуна.

– Надеюсь, мы скоро соберемся здесь в честь Блайт, – сказала она.

Его пожатие ослабло, и хотя она не могла сказать наверняка, учитывая тусклое освещение, но ей показалось, что его глаза заблестели от слез.

– В самом деле, – тихо произнес он. – Мне бы очень этого хотелось. – Затем он выпрямился, отпустив ее руки. – Что ж, не стоит тратить ночь на такого старика, как я. Иди и найди партнера для танца. Хоть пятьдесят партнеров, если пожелаешь.

Сигна так и сделала. Она отважилась войти в поток кружащихся, раскачивающихся тел, подойдя достаточно близко, чтобы выглядеть заинтересованной в танце, но не слишком, чтобы быть задетой каблуками или пышной юбкой. Она мечтательным взглядом наблюдала за двумя танцующими женщинами, они словно плыли на облаке, шелк платьев кружился вокруг. С замиранием сердца наблюдала, как красивый мужчина пригласил молодую девушку, надеясь, что вот сейчас настанет ее черед.

Но следующий мужчина не предложил ей руки, а украл способность дышать.

На окраине бального зала потягивал шампанское Сайлес Торли. Сердце Сигны дрогнуло при виде него, потому что сейчас он не выглядел как слуга или конюх, а был настоящим джентльменом в идеально подогнанном костюме темно-бежевого цвета и маске, которая, казалось, вырезана из металла и украшена витиеватой резьбой. Сигна всмотрелась пристальнее, чтобы убедиться, что не ошиблась, но знала, что не спутает эти дымчато-серые глаза ни с какими другими.