– Да, лейтенант. Потом будем действовать в зависимости от того, что нам скажут во время очередного сеанса связи. Если все останется по-прежнему, вы двинете на восток, в сторону Вальсроде-Зольтау, проверите пару интересующих наших штабных мостов через Аллер и Везерс. Там, если вам отдадут приказ остаться, встретите наступающих армейцев. А я со своими уйду северо-западнее, в сторону Бремена. Если приказа остаться возле мостов вы не получите – встречаемся сегодня ночью вот здесь, точное время рандеву уточним по радио…

И Смыслова ткнула пальцем в карту из предусмотрительно раскрытого Тарасовым планшета.

Глянув на отмеченное ею на карте место, Тарасов понял, что ему и его бойцам сегодня предстоит изрядно побегать…

Капитан Ирвин медленно шел вдоль дороги, почти поравнявшись со своими довольно небрежно укрытыми под ближайшими к дороге деревьями радиомашинами.

Пожар, хоть и не такой интенсивный, похоже, продолжался. Вокруг нестерпимо воняло продуктами горения и какой-то химией.

Однако капитана больше беспокоило, куда исчезли часовой и двое радистов, которые должны были дежурить в головной машине. Когда он заглянул туда, рации работали, но никого внутри не было. Пока что он ничего не понимал.

В этот момент из-за одного КУНГа неожиданно выскочила капрал Марли Гэнмор. В мирные дни она была у них в штабе секретаршей, но в военное время толку от нее не было никакого, поскольку связисткой эта крашеная сисястая дура была никакой и даже машинисткой очень средней. А варить кофе в военно-полевых условиях им пока что не требовалось, хотя кофеварка в числе штатного возимого оборудования и была.

Она неслась явно с той стороны, где находился грузовик с разным штабным барахлом (пишмашинки, телетайпы, канцелярские бумажки, та самая кофеварка и прочее), оступаясь на высоких каблуках, выкатив глаза и широко открыв рот. По ее плечам болтались неприбранные кудрявые волосы, полы незастегнутого кителя развевались, а форменная белая блузка косо вылезла из-за пояса. Капрал что-то закричала. Но что именно – капитан так и не понял, поскольку на выдохе она подавилась словами.

Последовал негромкий хлопок, на грудь белой блузки бегущей капральши выбило фонтанчик красноватых брызг, она споткнулась, потеряла туфлю с правой ноги и через секунду свалилась навзничь прямо перед капитаном.

Ирвин сделал шаг навстречу упавшей Марли и тут же увидел в проходе между двух КУНГов светловолосую женщину в кожаной байкерской куртке и джинсах. В ее вытянутых руках был большой пистолет с глушителем, а у ног в неудобной позе лежал один из тех самых, накануне потерянных Ирвином часовых.

Капитан инстинктивно потянулся к кобуре пистолета, из которого он сегодня еще ни разу не выстрелил, но понять, что происходит, он уже не успел, поскольку через секунду последовал такой же негромкий хлопок и пуля из ствола в руках женщины в кожаной куртке влетела ему прямо в середину лба, аккурат под козырек кевларовой каски нового образца. Капитан неловко упал прямо на распростертый труп капральши. Последней в его уже продырявленной голове была простая мысль о несправедливости всего, происходящего в этом мире с людьми.

Он не мог слышать, как в этот момент похожие хлопки раздавались в еще нескольких местах поблизости.

В считаные минуты застрявшие на развилке дорог части остались практически без всех командиров и потеряли три десятка солдат и шоферов. Причем в первые минуты это мало кто заметил, а если и заметил – не понял, что происходит.

Потому что через пару минут начали взрываться штабные машины и бензовозы.

Но самое страшное было не это.

Башня стоявшей, явно на случай авианалета русских, во главе колонны единственной приведенной в боевое положение немецкой ЗСУ «Гепард» вдруг медленно развернулась, стволы пушек опустились, и на их дульных тормозах засверкало пламя – трассирующие снаряды понеслись вдоль колонны, прошивая все, что встречали на своем пути, – тонкую бортовую броню стоявших на трейлерах инженерных машин, грузовики, бегущих людей, стволы окрестных деревьев, придорожные столбы.

Это был настоящий ад в миниатюре. Когда пушечная стрельба наконец стихла, уцелевшие увидели, что злосчастная ЗСУ стоит с открытыми люками, опустив стволы к земле, и помаленьку горит, а вокруг нее никого.

В огне взрывались еще уцелевшие цистерны с горючим, ракеты «Лэнс», догорали штабные машины, пусковые установки ЗРК, грузовики и джипы.

Хуже всего для уцелевших было то, что практически не осталось неповрежденных машин и работоспособных раций.

Смыслова могла радоваться – она отомстила за Ермолина (правда, жалела, что не смогла похоронить его по-человечески, но на то и война), развилка дорог теперь была закупорена прочно и надолго и можно было двигаться дальше. Работать. Так, как она и ее люди очень хорошо умели.