У Блэйни за поясом торчало несколько пистолетов. Рядом болталась абордажная сабля. И вдруг в его руке, откуда ни возьмись, блеснуло серебристое лезвие кривого кинжала.

Я громко сглотнул:

– Блэйни, что ты задумал? Нам приказано присмотреть за капитаном «Галеры», пока наши берут судно на абордаж. Я не знаю, чем я тебе не угодил и за что ты злишься на меня. Но выяснение причин твоей ненависти, сдается мне, придется отложить до лучших времен, если у тебя нет других мыслей по этому поводу.

Блэйни улыбнулся, сверкнув золотым зубом:

– У меня, малявка, полным-полно других мыслей. Скажем, пленный капитан попытался сбежать, а ты оказался на его пути, и он проткнул тебя насквозь. А может, даже не так: это ты помог ему сбежать. Ты развязал ему руки и хотел слинять сам, а я вам помешал и убил обоих. Эта мысль мне нравится даже больше. Что скажешь?

Блэйни говорил вполне серьезно. Он давно искал удобного момента. В иных условиях за мое избиение ему грозила бы порка. Но сейчас задуманное вполне могло сойти ему с рук.

И тут случилось нечто, определившее дальнейший ход моих действий. Склонившись над пленным капитаном, я вдруг заметил у него на пальце массивный перстень с печаткой. Символ на печатке был мне знаком.

В свой первый день на борту «Императора», бродя по нижним палубам, я наткнулся на зеркало и осмотрел все раны, ссадины и синяки на лице. Выглядел я, надо признать, далеко не лучшим образом. Среди отметин в глаза бросилась одна. Память об ударе, нанесенном мне человеком в капюшоне. От его кольца у меня на коже остался след в виде креста.

Такой же крест был и на перстне капитана Притчарда.

Я видел, в каком состоянии находился пленный, однако не мог пересилить свое любопытство.

– Что это? – спросил я.

Мой вопрос, довольно резкий и громкий, мгновенно насторожил Блэйни. Он перестал подпирать закрытую дверь и двинулся к нам.

– Вы о чем? – переспросил Притчард, но Блэйни уже был рядом.

Он тоже увидел перстень. Символы Блэйни не интересовали. Он посчитал перстень своей законной добычей и, не колеблясь, стащил трофей с пальца капитана, причинив несчастному новые страдания.

Он снова закричал, и прошло немало времени, прежде чем его вопли стихли. Крики отняли у капитана последние силы: его голова упала на грудь, а изо рта к полу потянулась длинная нить слюны.

– Отдай мне перстень, – потребовал я у Блэйни.

– С чего это я должен тебе его отдавать?

– Ну же, Блэйни, отдай… – начал было я.

Но в это мгновение снаружи донесся крик нашего впередсмотрящего:

– Вижу парус!