Потом из штурманской рубки донеслись крики.

Я так и подпрыгнул, невольно повернувшись к двери рубки. Пятница, стоявший поблизости, глядел туда же. Лицо его ничего не выражало.

– Что там происходит? – спросил я.

– Тише! Ты еще на весь корабль заори. Сам-то ты как думаешь – что?

– Они его пытают?

Пятница выпучил глаза:

– А ты ожидал, что его там будут потчевать ромом и маринованными огурчиками?

Крики продолжались. Их, естественно, слышали и на «Галере». Должен сказать, что первоначальная оторопь у тамошних матросов прошла. Теперь они смотрели на нас со злобой и презрением. Казалось, они выбирали удобный момент для хитроумной контратаки. В их глазах мы выглядели мерзавцами и негодяями, которых вскоре побьют, как шелудивых псов. Но, услышав крики своего капитана, они струхнули всерьез, понимая, что следом может наступить их черед.

Я испытывал смешанное чувство стыда и возбуждения. Я помнил, сколько боли и страданий причинил близким людям. Но мне была ненавистна беспричинная жестокость. Услышав мои слова, Дользелл наверняка сказал бы: «Ошибаешься, парень. Вовсе не беспричинная. Нужно выяснить, где они прячут сокровища». Это было бы полуправдой. Наши молодцы вполне могли самостоятельно обыскать все закоулки на «Галере» и найти спрятанные сокровища. Истинной причиной пыток, устроенных капитану Притчарду, было желание посеять страх среди его команды.

Так прошло, быть может, минут пятнадцать. За это время крики истязаемого Притчарда стали невыносимо пронзительными. Даже самые бессердечные из наших матросов перестали ухмыляться. Наверное, им подумалось: ну сколько еще можно мучить человека? Дверь штурманской рубки настежь распахнулась. Оттуда вышли Дользелл и Трэффорд.

Чувствовалось, капитан был доволен происходящим. Со зловещей усмешкой он оглядел наших матросов, затем бросил взгляд на испуганные лица команды соседнего судна и вдруг поманил меня к себе:

– Иди сюда, парень.

– Д-да, сэр, – промямлил я.

– Не ко мне. В рубку иди. Будешь стеречь капитана, пока мы проверяем… достоверность его сведений. И ты тоже пойдешь, – сказал он еще кому-то.

Я не стал смотреть, кого Дользелл определил мне в напарники, а поспешил в штурманскую рубку. Меня чуть не сбил с ног поток наших матросов, торопящихся к планширам. Они готовились взять «Галеру» на абордаж.

Вбежав в штурманскую рубку и увидев капитана Притчарда, я вскоре пережил два потрясения.

Большой обеденный стол был сдвинут в сторону. Стол квартирмейстера, заваленный навигационными инструментами, картами и еще чем-то, – тоже.

Посреди рубки сидел капитан Притчард. Его руки были связаны за спинкой стула. В помещении чем-то отвратительно воняло. Вскоре я понял чем.

Капитан Притчард сидел, уронив голову на грудь. Услышав, как хлопнула дверь, он с трудом приподнял голову и посмотрел на меня измученными, полными боли глазами.

– Мои руки, – простонал он. – Что они сделали с моими руками?