63

Февраль 1722 г.

Черный Барт – легендарный пират, гроза Карибского моря, одно имя которого наводило ужас, перебрался к побережью Африки. Ему и там удавалось ускользать от англичан. Я знал, что является причиной его успехов. Древний череп, что он забрал из Обсерватории и с помощью которого предвосхищал все шаги противников.

Когда моя «Галка» отправилась в погоню за Робертсом, он грабил французские корабли, направляя их к побережью Сьерра-Леоне. Его флагманом по-прежнему оставалась «Королевская удача». Робертс плавал вдоль юго-восточной части африканского побережья, совершая вылазки, грабя и бесчинствуя. Это позволяло ему постоянно совершенствовать свой пиратский флот, переоснащая и перевооружая корабли. У берегов Африки его боялись даже больше, чем в Карибском бассейне.

В январе мы наткнулись на жуткие свидетельства целой череды его бесчинств. Увиденное говорило не о сражении, а о настоящей бойне. Робертс на «Королевской удаче» атаковал двенадцать кораблей, стоявших в гавани Виды. Сдались все, кроме английского работоргового судна «Дикобраз». Отказ англичан настолько разозлил Робертса, что он приказал сжечь корабль со всеми, кто находился на борту.

Его люди залили палубы «Дикобраза» смолой, а потом подожгли. На нижних палубах находились рабы, скованные попарно. Кто-то прыгал за борт, спасаясь от огня, но становился добычей акул, лишаясь рук и ног. Избежавшие встречи с акулами тонули под тяжестью кандалов. Остальные заживо сгорели. Жуткая, чудовищная смерть.

Когда мы подошли, поверхность воды была густо усеяна обломками. В воздухе стлался ядовитый черный дым. Остов «Дикобраза», обугленный до самой ватерлинии, еще дымился.

Потрясенные и возмущенные увиденным, мы двинулись по следу Робертса на юг, а затем к берегам острова Принсипи. Там он бросил якорь, а сам с небольшим отрядом отправился на берег, где разбил лагерь. Скорее всего, это была вылазка за припасами.

Мы стали ждать. Когда стемнело, я приказал ребятам выждать еще час, после чего атаковать «Королевскую удачу». Сам я поглубже натянул капюшон плаща, сел в лодку и на веслах поплыл к берегу. Маяком мне служили крики и пение, доносившиеся оттуда. Выбравшись на берег, я стал подкрадываться к лагерю. Вскоре в ноздри ударил дым лагерного костра. Я приблизился, насколько возможно, и затаился в кустах, откуда мне были видны неяркие отсветы пламени.

Брать пленных я не собирался и потому приготовил гранаты. «Пощады не ждите», – любил повторять Робертс. Я решил последовать его примеру. Прогремели взрывы. Раздались крики. Над лагерем повисло облако удушливого черного дыма. Тогда я вылез из кустов, держа наготове клинок и пистолет.

Сражение было коротким. Пощады от меня не дождался никто. И пусть кто-то из них, разбуженный взрывами, таращил сонные глаза, кто-то был совершенно голым и у многих в тот момент не было при себе оружия, – для меня это не имело никакого значения. Возможно, среди убитых находились и те, кто заливал смолой палубы «Дикобраза». Я на это надеялся.

Робертс не принял бой. Схватив факел, он бросился бежать. Из развороченного лагеря слышались крики умирающих. Если его не трогала участь своих людей, то меня – тем более. Моей целью был Мудрец, который сейчас бежал к узкому скалистому выступу, где стояла сторожевая башня.

– Кто и зачем гонится за мной? – крикнул он. – Уж не призрак ли явился меня пугать? Или мощи одного из тех, кого я отправил в ад, выбрались оттуда и вздумали мне докучать?

– Нет, Черный Барт Робертс, – крикнул я в ответ. – Это Эдвард Кенуэй. Я пришел положить конец твоему террору.

Он бежал по лестнице сторожевой башни. Я не отставал. Мы добрались до самого верха. Робертс подбежал к краю. Я остановился. Если он прыгнет, я потеряю череп. Этого допустить я не мог.

Его рука с факелом качнулась. Он подавал сигнал. Но кому?