Сначала важный заказ передали Управлению строительства Дворца Советов. Коллективом архитекторов руководил Борис Иофан, к тому времени уже прославившийся Домом на набережной и павильонами СССР на Всемирных выставках 1937 и 1939 года. Иофан больше двадцати лет своей жизни отдал утопической идее Дворца Советов. После войны строительство фактически заморозили, но на словах от идеи никто не отказывался вплоть до конца 1950-х годов, когда станцию метро «Дворец Советов» переименовали в «Кропоткинскую». Видимо, работа над зданием МГУ стала для зодчего своеобразной отдушиной. Но Иофан хотел строить здание гораздо ближе к реке, на самой бровке холма, что вызвало протесты специалистов. 3 июля 1948 года проектирование здания передали Льву Рудневу. Он был известен благодаря зданию Наркомата обороны и воистину «пхеньянскому» по стилистике кварталу Военной академии имени Фрунзе на Девичьем поле.
Руднев «передвинул» здание на его нынешнее место. Первоначально университет хотели увенчать статуей Ленина, но потом отвергли этот вариант. Зодчий утверждал: «Центральная двадцатишестиэтажная башня, увенчанная на двухсотметровой высоте скульптурой гениального создателя Советского государства Владимира Ильича Ленина, символизирует стремление нашей науки к высотам знаний». Нам известно и о других предложениях – поместить наверх скульптуру Ломоносова или рабочего. Видимо, перед глазами проектировщиков еще стояли величественные контуры Дворца Советов.
Интересно, что в ноябре 1948 года Л. Руднев докладывал, что высота здания составит 180 метров. В дальнейшем высота увеличилась на четверть благодаря шпилю со звездой. Таким образом, проектирование заняло всего лишь девять месяцев. Первый камень в основание ГЗ МГУ заложили 12 апреля 1949 года. Работа закипела. Рудневу помогал Н. Никитин, будущий автор Останкинской телебашни. Он предложил оригинальные и передовые решения при возведении фундамента. Осенью 1949-го перешли к работе над каркасом. На этапе кирпичной кладки строителям здорово помогли «шагающие» краны УБК, ведь навыка строительства 200-метровых зданий Москва еще не имела.
За оформление здания отвечала Вера Мухина, прочно державшая позицию одного из лучших скульпторов Советского Союза. Говорят, что она обращалась к Берии с предложением установить перед ГЗ свою главную работу, «Рабочего и колхозницу». Всесильный нарком ответил отказом. Но в 1950–1952 гг. Мухина успешно работала над скульптурой «Наука», в итоге ее детище заняло законное место возле парадного входа в МГУ.
При посещении Воробьевых гор мы первым делом обращаем внимание на звезду, установленную на шпиле здания. Ее высота – 9,5 метра, а за обрамление отвечают два колоса, каждое зерно которых имеет длину почти полтора метра. Установку шпиля выполняли две бригады монтажников и четыре сварщика, которые соединяли отдельные секции сложной конструкции. «Москва была скрыта от меня густым туманом, поднявшимся над Москвой-рекой. Только вершины высотных строек на Смоленской площади и на Котельнической набережной выглядывали из туманной завесы, как бы заинтересовавшись, чем украшается их собрат на Ленинских горах», – вспоминал один из рабочих.
В 1957 году площадка вокруг университета стала одной из главных точек фестиваля молодежи и студентов. Но мало кто предполагал, что часть Ленинских гор уже прочно обжита представителями государственной власти. Еще Берия хотел поселить всех видных партийных деятелей рядом. Но только Хрущев, которому не понравилось жить на Остоженке (тогда Метростроевской), дал указание построить несколько особняков на самой бровке Ленинских гор. Сюда переехали Молотов, Ворошилов и Каганович, которые до этого проживали в Кремле. Внутри все особняки были отделаны дорогими сортами дерева, камня, мрамора. Ограду возводили из желтого туфа. Внутри разбили сады и небольшие беседки. Так район современной улицы Косыгина на рубеже 1950-1960-х годов превратился в элитный. Никита Сергеевич Хрущев жил на Ленинских горах в 1955–1964 году.
Еще одним любимым детищем Н. С. Хрущева стал Дворец пионеров и школьников, построенный вместо старого, расположенного в районе Чистых прудов. Здесь команде архитекторов удалось воплотить все передовые принципы проектирования: огромная площадь, водоемы, 60-метровый флагшток, памятник Мальчишу-Кибальчишу, и все это никак не спорило со сложившейся панорамой Воробьевых гор. «Поменьше массивной каменной кладки и побольше витражей, прозрачных стеклянных стен». В здании разместился свой зимний сад. «Это простор, воздух, свет, высота. И конечно, пальмы, араукарии, лианы, папирус. Однако экзотике, чтобы расти, нужны нормальные тропические условия. Тропики были созданы с помощью специальной автоматизированной системы подогрева почвы, воды, воздуха. Пришлось подумать также об эффектно падающих на зелень солнечных бликах, о стеклянных куполах, сквозь которые просматривалось бы небо, о бассейне с водяными растениями, о фонтане, о решетке, отделяющей сквозную галерею от зимнего сада». 1 июня 1962 года Дворец открыли для посетителей.
Сталинская Mосква
В 1920-е годы Москва стала центром архитектурного эксперимента, который привлекал внимание интеллигенции и зодчих всего мира. Но с началом 1930-х годов, когда в стране установился тоталитарный строй, были существенно «урезаны» возможности архитекторов. Вслед за Союзом писателей, композиторов и другими был организован Союз архитекторов. Отныне главным архитектором системы и страны стал Иосиф Сталин.
Москва этих лет запомнится многочисленными сносами. Не щадили гражданские здания – исчезли Сухарева башня и Красные ворота, жестоко прошлись по церковным строениям – уничтожали храмы практически всех конфессий и религий. Москва, город «сорока сороков», лишилась Чудова и Вознесенского монастыря, храмов Николы в Столпах, Николы Большой Крест, Крестовоздвиженского монастыря, Страстного монастыря на Пушкинской площади, Никитского монастыря и других. Многие церкви были переоборудованы под склады, кинотеатры, общежития, другие утилитарные постройки.
Одновременно в 1935 году был принят новый генеральный план, который сохранял радиально-кольцевую структуру столицы, но значительно расширял проспекты, вводил новые набережные и парки. В 1930-е годы в Москве появился метрополитен, ВСХВ (сельскохозяйственная выставка, будущая ВДНХ), каменный Мавзолей, множество домов в стиле сталинского ампира. Ведомственные дома возводились для партийной и художественной элиты. «Сталинками» застроили основные магистрали – Тверскую улицу, проспект Мира, Калужскую, расширили Садовое кольцо. Дома тридцатых поражают обилием колонн, отделки и отсылками к итальянским палаццо – достаточно взглянуть на знаменитый Дом полярников на Никитском бульваре, дом МХАТ в Глинищевском переулке, тяжелые ампирные дома на Тверской-Горького, здания в конце Гончарной улицы.
С внушительной долей труда заключенных был воплощен в жизнь канал «Москва-Волга», соединивший столицу с главной водной артерией европейской России. Обводнили бы и Яузу, но началась Вторая мировая война.
После победы над нацистами Москва пышно отметила 800-летие. Кроме общеизвестных высоток (да, конечно, семь сталинских сестер стоит обойти) власть наконец-то стала решать жилищный вопрос простых горожан: малоэтажные сталинки до сих пор можно встретить в районах Измайлово, Кунцево, Щукино, Октябрьское поле. Ярким примером служат дома в районе Песчаных улиц, «Немецкая слобода» в СЗАО, дома в 1-м Хорошевском проезде. Казалось, в эти годы стройка наконец-то повернулась лицом к человеку – не обслуживала идеологические нужды режима, а нашла неплохой баланс между застройкой небольшой этажности, зелеными дворами. В целом при Сталине задумывалось немало проектов-утопий (Дворец Советов, восьмая высотка в Зарядье). Город на окраине застраивался небольшими зданиями, а в центре хватало сил только на грандиозные дома вроде гостиницы «Москва». Московские переулки, изрезанные новыми проспектами, во многом сохранили свой прежний дух, несмотря на многочисленные потери сталинского времени. Пример Иосифа Виссарионовича еще раз показывает – даже если диктатор обладает неограниченными полномочиями и денежными средствами, за долгую четверть века нельзя изменить характер Москвы. Половину высоток пришлось заканчивать после смерти тирана, гостиницу «Украина» вообще ввели в строй в 1957 году.
Сталин лично занимался вопросами архитектуры – он в основном видел город из окна автомобиля, каждый день проезжая из Кремля по Арбату в сторону «ближней дачи». Даже памятники в эту эпоху стали маленькими фигурками на шахматной доске – на другую сторону площади переехал Пушкин, неподалеку появилось два памятника Гоголя (на одном странная надпись «От правительства Советского Союза», а другого скромно задвинули в угол). Сталинская Москва – интересная эпоха, заслуживающая изучения. С одной стороны, в городе сильно продвинулись вопросы инфраструктуры, водоснабжения, освещения, за счет высотных домов появился новый контур столицы. Но одновременно с этим шло уничтожение ценной средовой застройки, церквей, совершенно открыто отправлялись на свалку признанные шедевры. Теперь Москва вынуждена часто существовать в двух измерениях, каждое из которых уже стало историей – так, Дворец культуры ЗИЛ построен на территории Симонова монастыря, от которого остался кровоточащий, но важный обрубок.
Космос в архитектуре
Мне кажется, что тема небесного неоднократно возникала в советской архитектуре, даже когда вопрос покорения космоса еще не стоял. В 1920-е годы все влюблены в ближний космос – в летчиков, граждане записываются в ряды Осоавиахима, собирают деньги на аэропланы. Символ двадцатых – это Шуховская башня. Мы же не откажем ей в космическом характере? Потом начинается эпоха архитекторов-мечтателей, период «бумажной архитектуры». Они сильны в теоретическом плане, но техническая база в стране очень слабая. В 1920-е годы были проекты летающих городов, небоскребов-грибов, совершенно фантастические работы Якова Чернихова, Ивана Леонидова, Николая Ладовского.
Так что ребята из шестидесятых просто взяли опыт своих предшественников, вдохновлялись им. Индустриальная база в стране была, просто набор элементов конструктора ограничили, поэтому приходилось творить с заранее определенным набором деталей. Страсть к небу никуда не делась, она просто переместилась в дальний космос.
Этому помогли и романы ранних Стругацких, и кинематограф, где могли построить космическую станцию из двух картонных коробок и серебристой фольги, печать. Посмотрите на обложки журнала «Техника – молодежи», там каждая вторая обложка – космическая. Советский космос – он добрый. Он коммунистический. Он и ни на минуту не позволяет задуматься, что там могут ждать опасности, какие-то извращенные представления о добре и зле. «И на Марсе будут яблони цвести». Все. И точка. Это все, кстати, воплощено в фигуре Юрия Гагарина. Это единственная фигура отечественной истории, в отношении которой все согласны и не ругаются. Все знают, что Юра – молодец. Помните, была даже популярная тема «Юра, мы все проворонили?» Здесь Гагарин как раз выступает не Богом, но судьей, коллективной совестью нации.
Останкинская телебашня. Обелиск «Покорителям космоса», сияющий титаном с 1964 года. Кинотеатр «Звездный» (1974) с памятником Гагарину – локальный мотив проявления общесоюзного культа. И бесконечные мозаики, автобусные остановки, панно – их можно увидеть в любой части Советского Союза. Приезжаешь в заброшенный ДК и видишь «На дальних тропинках далеких планет останутся наши следы». Гостиница «Космос», ее форма – полусфера. Расположена в районе, где плотная «космическая» топонимическая сетка – Звездный бульвар, улица Академика Королева…
Павильон «Космос», недавно отреставрированный. И, конечно, памятник Гагарину «с чемоданами в руках» на Ленинском проспекте. Улыбающегося парня видели все высокие гости и простые работяги, въезжающие в Москву со стороны юго-запада.