В данном довольно теплом климате подобное «платье», полностью закрывающее всё тело архитектуры, еще уместно, служа защитой жилых помещений от перегрева. А вот в более холодных местах без открытых солнцу оконных проёмов архитектуре не обойтись. Но, собственно говоря, и одежда человека – это различное сочетание закрытых частей тела и открытых. И в отыскании гармоничного сочетания открытости и закрытости во многом кроется таинственное мастерство кутюрье.
Именно такие «прорези» в архитектурной одежде можно увидеть в токийской трехэтажной кондитерской, буквально окутанной своего рода одеждой из сетчатого покрывала, «сотканного» из деревянных планок. В отдельных местах в деревянной сетке оставлены «прорези» – для входа и для небольшого балкона (Рис. 14–13).
Точно по такому принципу «скроен» наружный «фасад-одежда» жилого дома в Берлине. Как и любая одежда – где нужно, закрывает тело (в данном случае архитектуры), а в других местах оставляет его открытым (Рис. 14–14). Одежда собрана из вертикальных планок. Тем самым она частично прозрачна.
Но еще большее сходство между одеждой человека и одеждой архитектуры появляется в связи с использованием тканых материалов не только в интерьере, но и в экстерьере. Так, превращая ресторан в двухквартирный жилой дом, австрийские архитекторы студии Хертл использовали в экстерьере типично интерьерный приём – задрапировав фасады с внешней стороны специальной тканью (Рис. 14–15).
В результате ранее довольно непривлекательное здание неожиданно приобрело новый выразительный облик. Совсем как Золушка, превратившаяся в принцессу. Как всякая одежда, это «платье», разумеется, несет определенную функциональную нагрузку. Однако вряд ли приходится сомневаться, что основная задача нового «костюма» этой архитектуры та же, что и смена костюма человека. А авторы проекта здесь выступили в полном смысле слова как архитектурные кутюрье.
Очень похожая метаморфоза произошла и со зданием, где теперь размещается один из ночных клубов, облик которого разработан дизайнерами Т. Даллен и В. Мельник (Рис. 14–16).
На относительное простое по форме сооружение буквально надета некая «одежда», во внешнем облике которой просматриваются элементы японской молодежной культуры Харажуки. Традиционная японская форма сочетается с театральной раскраской. Пример зримо отражает влияние профессиональных приемов модельеров одежды на творческий процесс формирования внешнего облика произведения архитектуры.
Но экстерьер – это не интерьер, условия эксплуатации намного суровее. И поэтому подобная архитектурная «мутация» потребовала и соответствующих технических новаций[14-1]. Впрочем, что в данном случае появилось раньше – архитектурная новация или технологическая – не столь важно. Важен результат. Ткань на фасаде – это специальный тканеобразный материал, в производстве которого используются переработанные полимерные материалы. (Кстати, предусмотрено, что в дальнейшем они также могут быть переработаны, что добавляет к их достоинствам еще одно немаловажное). И, конечно же, очень важны огнестойкость и долговечность эксплуатации в довольно суровых физических условиях. По утверждениям производителей этих материалов уже сейчас они полностью удовлетворяют противопожарным требованиям, а срок службы лучших образцов приближается к 50 годам.
Похоже на то, что тканевые фасады уже переходят из области соляристских мутаций в сферу реальной архитектуры. Доказательство тому – павильон Эстонии на всемирной выставке EXPO 2010 в Шанхае. Еще более убедительный пример фасада-одежды демонстрирует история другого павильона на той же выставке – мадридского. Поначалу его фасады были покрыты бамбуковыми жалюзи на складных стальных рамах. За два с лишним года эксплуатации эта архитектурная одежда «поизносилась» и ее решили заменить на новую, другого «фасона» (Рис. 14–17).
Разработанная дизайнерами новая одежда павильона будет более устойчивой к воздействию окружающей среды. Она будет сделана из специальных раскрывающихся зонтиков, выполненных из перфорированной стали. Аналогия с одеждой человека налицо.
Кроме применения одежды, надеваемой на здание, есть еще один метод существенного видоизменения внешнего облика архитектуры. И огромный вклад в развитие этого метода внёс австрийский художник-архитектор Ф. Хундервассер. Сам он неоднократно заявлял, что считает себя архитектурным врачом, занимающимся «вылечиванием» существующих, безобразных, зданий. Эту формулировку я бы уточнил. Он занимался не лечением больной архитектуры, а преображением её внешнего облика. Это аналогично тому, что делают пластические хирурги. По сути дела Хундертвассер – самый настоящий архитектурный пластический хирург.
Самый центр Вены явно портил вид (да и воздух) завод по сжиганию мусора (Рис. 14–18).
Будучи яростным защитником природы Хундервассер поначалу отказался работать над этим объектом, считая, что сначала надо максимально использовать все возможности повторной переработки мусора, а не сжигать его, отравляя воздух. Лишь получив обещание выполнить все его требования, он принялся за проектирование. В результате заурядное промышленное сооружение превратилось в достопримечательность столицы Австрии.
По его проектам улучшен общий вид большого количества архитектурных объектов в разных странах. Но будучи специалистом экстра класса Хундертвассер своими работами выходил на самый высокий профессиональный уровень – философский, мировоззренческий. И в этом отношении особенно показателен его проект преобразования церкви Св. Варвары (Рис. 14–19).
Построенное в тяжелых экономических условиях (в послевоенные 1948-49 годы) это архитектурное произведение поневоле выглядело более чем скромно. И Хундертвассер постарался его облик решительно улучшить. Впрочем, не только облик. Он дополнительно сделал на прилегающей территория 12 арок, соответствующих 12 мировым религиям. Кроме этого он предусмотрел еще одну арку для тех, кто не относит себя к какой-либо религии. Эти арки символизируют уважение и терпимость к любым религиям и культурам. В результате он разработал не просто более красивый костюм для старой архитектуры. Хундервассер создал нечто большее – архитектурное пространство Единого Человечества. Единого и неделимого. Чуждого ужасному понятию «иноверцы».
«Мы живем в Раю, но мы уничтожили его. Здесь, на земле, есть всё, чтобы быть счастливым. У нас есть снег, и каждый день новое утро. У нас есть деревья и дождь, надежды и слёзы. У нас есть гумус и кислород, животные и все цвета, далекие страны и велосипеды. У нас есть солнце и тень, мы богаты».
Размышление Пятнадцатое
Преодолевая шаблоны мышления
Сегодня в наших архитектурных и дизайнерских ВУЗах широко используется такая разновидность учебного процесса, как клаузура. Распространена точка зрения, что определяющим ее свойством является кратковременность выполнения, а основным предназначением – развитие творческого потенциала. Например: «Клаузура служит для развития воображения, фантазии»[15-1]. Или: «Клаузура имеет целью концентрировать творческую энергию студента, побудить его к интенсивной работе фантазии»[15-2]. Однако более внимательный анализ заставляет усомниться в корректности подобных трактовок явления, обозначаемого нами термином «клаузура».