– Слушаю тебя. Внимаю каждому слову, – сказал он спокойнее.

– Мы должны объясниться. Лучше здесь, чем в гимназии, – сказала Ольга, нервно сглотнув. – Там помешают, да и уши, и глаза у стен бывают даже.

Она ухватилась за край платка и начала его перебирать – туда-сюда.

– Ну, если из двух зол, то может быть здесь и лучше, – поддержал он её.

– Ты должен понимать, что между нами всё… кончено.

Эти слова, такие простые и ожидаемые, задели её так сильно, что по запястьям и щиколоткам пошла волна, как будто тысячи маленьких иголок воткнулись в них одним разом. ВСЁ КОНЧЕНО. Всё. Абсолютно всё.

– Я понимаю, – скоро согласился Сашенька и даже головой закивал.

Сердце забилось с бешеной силой. Значит, не будет больше того чувства, когда она забывала обо всём и улетала далеко-далеко?

– Мы больше не можем… встречаться, – продолжила Ольга.

– Да. Не можем.

В груди так сильно защемило, что она перестала теребить платок и на миг замерла.

– И выказывать своих чувств тоже не можем. Ни на людях, ни наедине, – сказала она, глядя на него с уплывающей из рук надеждой.

– Будет трудно, но мы справимся.

Ольгу обидело его скорое согласие до глубины души.

– Как быстро ты согласился, – лишь заметила она и отвернулась. – Ах, впрочем, к лучшему. Прощай, мой друг.

Выйдя из дома любовника, Ольга выдохнула и подняла высоко голову. Солнце спряталось за тучи. Небо посерело. Над ней пролетела серая ворона с большим чёрным клювом. Ка-а-ар!

Разлюбил? Испугался? Или не любил вовсе?

– Извозчик! – махнула она рукой поджидающему её вознице. – На вокзал.

Время в пригородном поезде пролетело незаметно. Ольга сидела с каменным лицом и смотрела то на суетливую публику вагона, то на мелькающие за окном пейзажи. Что теперь будет? Зато подойдя к даче, утопающей в осенней зелени, она собрала все силы, трижды перекрестилась и решительно открыла калитку.

– Ваня, прости меня, друг мой! – начала она с порога. – Виновата я, но прости. Христом Богом тебя прошу.