– Не губи, матушка, я всё сделаю, что прикажешь! Не губи…и… и…

– Прекрати истерику! Мигом! – Надя поднялась с кресла и с размаха нанесла пожилой женщине пощечину.

Та завалилась набок и замолкла.

– Слушай меня внимательно, – свирепо прошептала Надя. – Сейчас ты пойдешь и прикажешь от моего имени двум бездельникам из охраны, чтоб шли по домам отдыхать. Они мне не нужны сегодня. И Олегу Евгеньевичу тоже. Затем обмоешь папеньку, завернешь его в чистые простыни и уложишь тело на каталку. Как только стемнеет, вывезешь каталку в дальний угол парка, где растут три ольхи. Потом возьмешь в гараже две канистры с бензином, дрова и разожжешь там большой костёр. Когда всё будет готово, позовёшь меня. Поняла, старая?

– Что ж такое творится, боже милостивый? Уж не сжигать ли ты собралась батюшку своего? Не по-христиански это! Бог покарает! – возопила прислуга. И тут же получила очередную звонкую оплеуху.

– Я тебя, кажется, предупредила! Ещё одно слово, и тебе конец. Да будет тебе известно, Олег Евгеньевич сам завещал похоронить его таким образом. Не верил он ни в бога, ни в чёрта, ни в свечу, ни в кочергу!

– Прости меня, глупую! Не буду больше, ей-богу, не буду, вот те крест! – Домработница трижды перекрестилась, затем с кряхтеньем поднялась на ноги и поспешила удалиться долой с глаз рассвирепевшей хозяйки. Бедная женщина окончательно убедилась, что Надя не шутит.

Когда прислуга ушла, Надя долго и пристально рассматривала себя в большое старинное зеркало.

– Ну, Надежда Олеговна, – вновь заговорила она сама с собой, обращаясь к отражению в зеркале, – что сделано, то сделано! И нечего нюни распускать! Ты теперь Хозяйка Медной горы, красивая, богатая и недоступная врагам! Каковы же ваши дальнейшие творческие планы, владычица «Альбеги»? Именно творческие, ибо хорошо спланированное и осуществленное убийство – ведь тоже творчество… Поэтому что надо будет сделать – после кремации папульки ликвидировать Фроську, там же, у костра. Вряд ли старухи кто-нибудь хватится, она уже двадцать с лишним лет живет безвылазно в доме, ни родственников, ни подруг у неё нет. Второй пункт – полная замена охранников. Мужики слишком долго работали на отца и, зная его привычки, могут что-нибудь заподозрить. Третье и главное – нужно серьёзно заняться устранением Куратора. Кому такое сложное дело можно поручить? Ну, конечно, Всеволоду Агарунову, моему верному соратнику по «Гринпису». Он же работает в Кремлёвской больнице, где все номенклатурные товарищи регулярно проходят диспансеризацию. Помнится, даже хвастался, что делал операцию Черкасову. Один лишний укольчик – и тю-тю, товарищ Куратор… Гениально, Надежда Олеговна! Абсолютно гениально! Кандидатура Севы просто идеальна… Он так фанатично влюблен в меня, что за одну ночь в постели со мной дьяволу душу продаст.

Надежда достала мобильный телефон и набрала номер профессора.

– Сева, здравствуй, дорогой, это Надя Адова, – заигрывающим тоном заговорила она в трубку. – Ты почему заставляешь меня скучать? Я хочу встретиться с тобой! Когда и где? Да завтра же в семь вечера, в ресторане. Какой ты предпочитаешь? Ну и отлично! Тогда до встречи. Целую.

– Ну, на сегодня, кажется, всё! – снова произнесла Надя вслух, глянув в зеркало. Затем устало откинулась в кресле.

Вскоре она уснула безмятежным сном. И снились ей далёкое детство, её любимый папулька с огромными подарочными коробками и свёртками в руках. Он улыбался, приговаривая: «Всё тебе, моя прекрасная принцесса!..»

Потом она увидела себя с ребёночком на руках, что заставило её мигом пробудиться от удивительно радостного, неведомого доселе чувства.

– Бог ты мой! Как жаль, что это только сон! – вскочив, воскликнула наследница. – А может, всё наоборот, это и есть реальность? А наша проклятая жизнь на самом деле кошмарный сон в бесконечном ожидании счастья?