Когда он лишь шипит в ответ, я хватаю его за свитер и бросаю на ближайший стул. Оно скрипит под его весом.
Стереосистема стоит прямо здесь, в гостиной, две огромные колонки, такие, какие можно увидеть на гребаном концерте. Эта звуковая система, вероятно, самая дорогая вещь в доме.
Я подхожу к ней и делаю музыку потише.
— Элайджа, у тебя здесь есть часы?
Он моргает, глядя на меня одновременно растерянно, испуганно и взбешенно. — На стене.
Ага, вот они, висят над стереосистемой и показывают правильное время. — Значит, ты в курсе, что сейчас только семь утра.
— Да. Что…
— Просто заткнись на секунду и сосредоточься на ответах на мои вопросы, — говорю я ему. — Почему ты играешь в это дерьмо в такую рань?
Он скрещивает руки на груди, его губы кривятся в усмешке. — Я работаю по ночам. Когда я возвращаюсь домой, я люблю расслабиться. В этом нет ничего плохого.
— Я слышал, люди уже просили тебя сделать потише.
Его усмешка становится еще более уродливой.
— То, что я делаю на своей территории, — мое личное дело.
— Нет, если твое дело мешает моему.
На одной из колонок лежат наушники с шумоподавлением. Они выглядят качественно, но явно не используются.
Меня пронзает дрожь. Это знакомое чувство, когда ты замышляешь что-то нехорошее и знаешь, что мне это сойдет с рук.
Я осматриваю грязную гостиную в поисках чего-нибудь, что можно использовать. В глаза бросается рулон скотча на кофейном столике.
— Иди в жопу, — рычит он. — Кем ты себя возомнил?
Я хватаю скотч.
В его глазах мелькает беспокойство. Он пытается встать с кресла. — Что ты делаешь?