Пусть Бог посылает двойную зарплату,
Так вздрогнем и снова нальем.
Подробное знакомство с каждым специалистом выявило, что ни один, даже включая специалистов радиотехнического направления, не говоря уже о механиках, не имели необходимых специальных знаний и практического опыта по эксплуатации ядерных зарядов. Значит, для всех необходимо было организовать «школу ликбеза», программа которой должна в себя включать:
— основы газовой динамики;
— принципы построения конструктивных элементов ядерных зарядов;
— основы построения электрических схем автоматики подрыва ядерных зарядов и системы дистанционного управления этой автоматикой;
— способы измерения основных физических параметров ядерного взрыва и аппаратура, предназначенная для этого;
— вопросы техники безопасности ведения взрывных работ, радиационной ядерной безопасности.
Предстояло прочитать по всем направлениям курс теоретических лекций, провести практические занятия во ВНИИЭФ, ВНИИП и на полигоне, для чего нужно было разработать программу обучения и согласовать ее с руководством и режимными службами министерства, что оказалось самой трудной задачей. Для режимных органов очень важно было довести до будущих исполнителей как можно меньше секретных сведений, касающихся конструкции и технологии обслуживания ядерных боеприпасов, а для надежного и безопасного ведения работ с ними необходимо, чтобы было полное понимание и знание того, с чем придется иметь дело. Вот и выбиралась золотая середина в долгих спорах и мучениях.
Задача ликбеза несколько упрощалась тем, что к этому времени в состав ВСБ, входящей в создаваемую организацию, было прикомандировано несколько офицеров-инженеров, проходивших службу на различных предприятиях Минсредмаша и Минобороны. Они имели необходимые знания и достаточно большой опыт по эксплуатации ядерных зарядов. Первыми были В. М. Чесноков, Е. Л. Иванов, В. Г. Гольдич, Б. Б. Клюкин, В. А. Калмыков, Г. В. Викторов, С. С. Гуцало. Первая деловая беседа с начальником и главным конструктором КБ АТО касалась вопросов формирования подразделения, способного выполнять весь цикл работ по использованию ядерных взрывов в мирных целях, его структурного построения, комплектования личного состава, технического оснащения, взаимодействия с существующими и действующими подразделениями и тому подобное. В этой беседе было подробно представлено тематическое направление деятельности КБ АТО (хотя мне это в общих чертах было известно), его конструкторские и исследовательские подразделения, группа испытаний разрабатываемой техники, опытное производство и возможности КБ АТО осилить дополнительную нагрузку, которой являлось новое направление работ.
К этому моменту, за двадцать два с лишним года работы в системе Минсредмаша, мною был уже приобретен достаточный опыт ведения научно-исследовательских, конструкторских работ и руководства большими коллективами, воплощающими идеи в конструкции и действующие машины, выработался определенный организационный и технологический стиль работы. Все это было совершенно не похоже на то, что вошло корнями в жизнь и деятельность КБ АТО. Мне было непонятно, зачем нужно совмещать должности директора и главного конструктора, т. е. администратора и генератора идей (организатора научно-исследовательской и конструкторской деятельности). То и другое требует больших умственных и физических напряжений и массу времени — под силу ли это одному человеку? Зачем понадобился в структуре отдел главных конструкторов проектов? То есть при главном конструкторе существуют главные конструкторы со своими исследовательскими и проектными структурами. За два десятилетия мы убедились в неэффективности использования рабочих коллективов, организованных по тематическому принципу. Это приводит к дроблению специалистов на маленькие единоличные хозяйства и обязательной их обособленности, к затруднению в обмене информацией.
Меня пугало структурное построение подразделений по принципу феодальных княжеств со своим натуральным обособленным хозяйством и то, что эти хозяйства подпадут под начало некомпетентных, но уже сидящих на своих креслах главных конструкторов проектов, но главный конструктор, он же и директор КБ АТО успокоил, что он целиком полагается на меня и мой опыт и доверяет организовать работу так, как я считаю нужным. Тут же заверил, что вмешиваться в дела нашего подразделения и в мои личные действия не будет, будет лишь во всем помогать, для чего он должен получать информацию о нашей деятельности, доверительно подтверждая свои заверения тем, что в тонкостях затеваемых дел он разбирается слабо. Если так будет, то становление служб подразделения на крепкие ноги произойдет в короткие сроки, ведь специалисты по разным направлениям: и механики, и электрики, и радисты, и физики, и другие вспомогательные службы составят крупные специализированные группы-отделы, способные в кратчайшее время осваивать новую технику и технологию, а в свободное от экспедиций время будут иметь возможность не только разрабатывать технологии и проекты на следующие работы, но и заниматься совершенствованием техпроцессов, оборудования, приборных комплексов, вести научные исследования.
Во главе этих специализированных групп-отделов будут стоять грамотные, думающие, умеющие дерзать и идти на риск специалисты: механики, электрики, теле-автоматчики, радисты, физики, которые проявят себя в первый же год самостоятельной работы. При этом предполагается, что в подразделении будет действовать свой конструкторский отдел, который воплотит в конструкции идеи и исследовательские наработки технологических отделов.
Так поначалу и было. Но спустя два года, когда коллектив подразделения сформировался во вполне готовый к уверенным действиям и на практике показал свою профессиональную подготовленность, все было разрушено после неоднократных выступлений начальника ВСБ полковника Н. А. Ерохина (полководца без войска), при этом его аргументация сводилась к тому, что мы должны быть эксплуатационниками, а не разработчиками. До назначения начальником ВСБ в КБ АТО Н. А. Ерохин работал в ВСБ ВНИИЭФ под началом теперешнего директора и главного конструктора КБ АТО контр-адмирала Сергея Петровича Попова. По рассказам сослуживцев и по своим наблюдениям во время работы во ВНИИЭФ и ВНИИП я знал, что Н. А. Ерохин, как военный командир — волевой и знающий воинские уставы начальник, то есть отменный службист, но как инженер — посредственный специалист, способный беспрекословно и точно выполнять предписанные инструкции и технологические процессы и не склонный к аналитическому мышлению, к интересной инициативе; как человек — упрямый до самодурства — это в отношениях с подчиненными, и весьма покладистый, вплоть до заискивания во взаимоотношениях с вышестоящим начальством. Эти служебные и человеческие качества полковника Н. А. Ерохина полностью подтвердились и в дальнейшей работе.
Я был категорически против назначения Н. А. Ерохина на должность начальника ВСБ, но не менее упрямый и не привыкший выслушивать доводы своих оппонентов адмирал С. П. Попов решил по-своему. В долгой совместной работе между
С. П. Поповым и Н. А. Ерохиным установились тесные приятельские отношения, а покладистость Н. А. Ерохина начальству была люба, и Н. А. Ерохин был утвержден. Что касается заверения заместителя министра и начальника управления кадров министерства: «Поможем», — так и остались пустыми словами — не вняли они моим доводам о вреде узурпаторских действий адмирала С. П. Попова.
С С. П. Поповым я был знаком в силу своих служебных обязанностей в течение более 15 лет, с того момента, когда он был зачислен в состав ВСБ ВНИИЭФ еще в чине капитан-лейтенанта. На моих глазах проходило его служебное продвижение и присвоение ему очередных воинских званий. На мой вопрос замминистра П. М. Зернову (представился такой случай): удачно ли принято им решение с назначением С. П. Попова в только что принятую от Минавтотранса артель, утопающую в грязи и не имеющую нужной производственной базы для разработки подвижных средств, на должность руководителя конструкторского коллектива, ведь он никогда не работал конструктором, — Павел Михайлович тогда ответил шутя: «Посмотрим, ведь он моряк, авось и выплывет из этого болота и осушит его, в придачу — упрям, как бык, глядишь и преодолеет то, что другим, более грамотным, может оказаться не под силу».
Во всех организациях, куда назначался С. П. Попов руководителем, отмечался железный порядок: и в оформлении рабочих помещений, и в дисциплине поведения и исполнения, и в технологических процессах. До назначения в нашу систему С. П. Попов был командиром морского катера, и корабельный порядок наводился им в дальнейшем и в сухопутных подразделениях, куда он назначался командиром, именно, «командиром», а не руководителем. Идеальный порядок в производственных помещениях КБ АТО с цветами на рабочих местах, с вольерами цветных попугайчиков, с любовью и красиво оформленными местами отдыха — курилками — все обустраивалось и поддерживалось на должном уровне в приказном порядке, как на корабле. И не удивительно, что за 4–5 лет утопавшее в грязи предприятие превратилось в «Предприятие высокой культуры», на котором, в числе первых из всех предприятий нашего министерства, была установлена на проходной автоматизированная система выдачи пропусков.
По своему характеру С. П. Попов был весьма эмоционален, за порядок во всем переживал всей душой и страстно реагировал на отклонение от нормы и виновных подвергал серьезным наказаниям, доходило до публичных оскорблений. Свои разносы, вплоть до неприкрытого хамства, в пылу критики недостатков он предназначал, в основном, руководящему составу КБ и опытного производства, по отношению к рабочим такое случалось весьма редко.
После того как пыл эмоционального возбуждения спадал, он приходил на место работы оскорбленного и приносил искренние извинения за свою несдержанность и грубость при разносах за провинность, а порой и за напраслину (по навету злопыхателей и доносчиков, которые были во всех подразделениях). Со временем оскорбительные выходки адмирала стали восприниматься как само собой разумеющееся, и на его весьма оригинальные действа обиды никто не держал (по крайней мере никто публично не возмущался), но поддержанию порядка они способствовали.