– О, понимаю, – неуверенно отозвалась Лионель, хотя было ясно, что ничего она не поняла.
Ричард пролистал страницы книги и нашел посвященный Бердетту раздел.
– Ага, – начал он, – родился в пятьдесят восьмом, значит, он старше, чем я предполагал. То есть его прорывом стала роль подростка, а ему к тому времени уже, судя по всему, было под тридцать. Так, Халливелл называет его «старомодной кинозвездой, которая может взяться за что угодно, иногда даже с успешным исходом».
Ричард хмыкнул.
– Старый добрый Халливелл. – Он прочитал еще. – Похоже, в конце девяностых он взял трехлетний перерыв… период вне моей области знаний… почему же, интересно?
Ричард оторвался от книги и понял, что его больше никто не слушает. Разве что Лапьер хоть сколько-то обращал внимание, но выражалось это в крайнем презрении. Однако Ричард все равно продолжил:
– Итак, он снялся в фильме под названием «Крылья моего брата», затем на некоторое время затих… Нужно свериться с энциклопедией Каца…
– «Крылья моего брата»? – задумчиво произнес Ален. – А не там ли погиб каскадер?
Ричард ожидал, что Валери тут же навострит уши, но девушка по-прежнему витала где-то далеко отсюда. Он пролистал еще несколько страниц и полез достать пару книг.
– С тех пор у него практически не было хитов, и он почти всегда работает с Фридманом.
– Это потому, что никто другой его не берет, – влез Ален. – Он либо пьяница, либо фееричный персонаж.
– Он терпеть не может быть самим собой, – тихо проговорила Лионель, затем совершенно другим тоном, беззаботно позвала, давая понять, что ужин готов: – À table![16]
Ален сдвинул два стола, чтобы все уселись одной компанией, хотя сам комиссар будто бы по-прежнему не горел желанием присоединяться. Однако его лицо просветлело, когда красивая, известная на весь мир кинозвезда поднесла к его носу тарелку с пастой под домашним соусом.
– Merci[17], – сказал комиссар, несколько смущенный. – Выглядит очень аппетитно.
Пока мадам Таблье удалилась на очередной поединок с остатком журналистов, Ален разлил по бокалам вино. Ричард неохотно отложил книги и уселся между Валери и Лионель. Еда пахла восхитительно, и все разразились благодарностями, хотя мадам Таблье, прежде чем опять исчезнуть, посетовала на разведенный бардак.
– Тетушка, – обратилась к Валери совсем не похожая сейчас на звезду Лионель, – не могла бы ты передать мне пармезан, пожалуйста?
Ален, который, очевидно, очень серьезно отнесся к должности виночерпия, предложил подлить еще, но Лионель отказалась.
– Нет, спасибо, – улыбнулась она, – завтра важный день. Нужно выглядеть и выложиться на все сто.
– А что будет завтра, мадам? – поинтересовался Лапьер, не замечая, что при этом капает себе на галстук соусом.
– Большая постельная сцена, – ответила Лионель таким будничным тоном, без полутонов и надрыва, словно беспечно напомнила присутствующим, что назавтра у них назначено к дантисту.