Смерть и круассаны

— Вы оба на ней помешались. — С уверенностью кивнула Валери.

— Помешались? Наверное, да, но не так, как вы подумали. Мы оба любили ее; а я и сейчас люблю. И, уверен, мой брат — тоже, где бы сейчас ни находился. — Он поднял глаза к небу, что Ричарду показалось слегка наигранным с учетом того, что покойник был прямо под ними, в переделанной из холодильника морозилке. — Он считал себя отцом Мари, — добавил судья легко.

Валери сразу заметила двусмысленность.

— Только считал?

— О да, считал. Он вовсе не был ее отцом, но это, так сказать, полностью соответствовало нашим планам.

— Потому что отцом Мари были вы, но из-за выбранной вами роли не могли это показать.

— Именно. Вы очень умная женщина. — Он улыбнулся и снова закрыл глаза. — Ее мать держала гостиницу в нашем городке. Она была подобна самой природе. Способная исцелять и разрушать, любить и ненавидеть. Не было на свете более свободолюбивой души, но она бы сделала что угодно, чтобы защитить свою дочь. Как и мы.

— М-м-м… — Ричард подыскивал слова, чтобы потактичнее спросить об очевидном. — Но откуда у вас появилась уверенность, что именно вы отец Мари?

Старик уставился в пространство затуманенным взглядом.

— Она сама мне сказала, — коротко ответил он. Ричард и Валери с сомнением переглянулись.

— Мари вам сказала?

— Нет! Ее мать, Антуанетта, она сказала мне. А Мари ни за что не должна узнать! Антуанетта заставила меня поклясться в этом. И я знаю, что от брата она потребовала того же. Мари не должна узнать!

Стоя позади мсье Граншо, Ричард кинул на Валери взгляд, несомненно, означавший, что старик с большой долей вероятности бредит. Валери даже не шевельнулась в ответ, но было ясно, что она абсолютно такого же мнения.

— Значит, ваш план заключался в том, чтобы Мари поверила, что сама заработала себе денег, а не получила в наследство от вашего брата.

Граншо медленно кивнул.

— Я знаю, что вы думаете, мадам: что мы два помешанных на юности и красоте старика.

— Да, — отрезала Валери, — именно так я и думаю.

Он снова хихикнул.

— Возможно. Я оставил около полудюжины конвертов для Мари. Знал, что ее преданность моему брату и любопытство заставят отправить их, а в ответ ей пришлют деньги известным способом: в винных бутылках, наполненных банкнотами в пятьдесят евро.

Внезапно его лицо потемнело.