Рейси внимательно на него смотрел.
– У меня осталось немножко акии, – сказал пленник, – но после того, что ты перенес я с радостью поделюсь с тобой, незнакомец. Хочешь покурить?
Антон покачал головой:
– Я вообще-то не курю. Так, иногда, за компанию. Он различил на плече соседа по камере вытатуированные серебром луну. – А вы что здесь делаете? Или в этом вашем «истинном царстве» уже за своих взялись?
– То есть? А, ты про клеймо, собрат? Это же Силли а не Тоана. Я тысячник из армии Державы илги. Меня зовут Шанно. Эти сволочи торике устроили засаду на мой отряд по ту сторону озера Сегу около Умгод’бо примерно две недели назад. Некоторым моим людям удалось убежать, а вот мне не повезло… – Он печально развел руками. – Всех, кого не удалось продать, торике принесли в жертву в храме Гарагарры в Окоруссто. Я офицер самого высокого ранга, из всех кого им удалось поймать за последние годы, и они привезли меня сюда для специального обряда. Они собираются сварить меня живьем перед статуями своих поганых богов – на этой базе у них какое-то древнее особо важное капище. Такова привилегия моего чина. Но, сказать по правде, меня это не очень беспокоит. Я воюю с двенадцати лет. Должно же мне когда-то умереть? Да, – он усмехнулся. С проклятым Фойриппо мы уже года два играли в игру – кто кого прикончить первым. Он выиграл...
Сао хотел сказать еще что-то, но запнулся, услышав щелчки и пересвист.
Пигмей неспешно приблизился к нему и вынул из мешочка пригоршню листьев. В середине ладони извивались с полдюжины темных телец.
– Не надо, нет! – запротестовал Антон.
– Рейси говорит, – пояснил Шанно, – что он должен снова посадить коссу вам на лицо.
– Вы понимаете его язык?
– Я три года служил на границе с Лесами Ша-Гжа по ту сторону Индаги и часто встречался с рейси.
– Скажите ему, что с меня довольно этих чертовых червяков.
Тысячник произвел несколько неуверенных квакающих звуков. Человек отполз назад и поцокал в ответ.
– Рейси говорит, что иначе у вас начнет отваливаться мясо. Раны гниют в этих местах очень быстро. А есть еще летучие мотыльки жуго налетят и отложат своих детей в вашу гнилую плоть, и они вас съедят раньше чем вы станете трупом.
Антон содрогнулся, представив как мириады червяков пожирают его еще живое тело.
Он послушно лег на спину, радуясь что может закрыть глаза и не видеть пиявок, живым студнем копошившихся у него на лице.
Тысячник подполз к Антону.
– Это нужно видеть – как рейси работают. Они великие мастера! У тебя лицо почти нормальное…
– Значит, я буду очень симпатично смотреться в супе, – обронил Антон с несвойственным ему вообще-то юмором висельника.
– Боюсь, честь свариться заживо принадлежит только вождям, – возразил тысячник, и непонятно было – то ли он тоже шутит, то ли наоборот – всерьез разъясняет чужеземцу тонкости местного этикета по обращению с пленными.