Истоки

Повесть при жизни автора опубликована лишь в сокращенном варианте в журнале. Эти главы являются откликом на значительное историческое событие — смерть Сталина. Автор заставляет своего героя, международного авантюриста, вспоминать о встречах со Сталиным. Эти разделы были добавлены в английский перевод его повести. Книга описывает восстание в советской зоне оккупированного Берлина летом 1953 года.

Роман «Бегство» является второй книгой исторической трилогии, посвященной эпохе Октября: «Ключ» — «Бегство» — «Пещера». Основное внимание в сюжете уделяется контрреволюционному заговору 1918 года, его неудаче и вынужденному бегству заговорщиков за пределы России.

Роман "Пещера", завершающий "октябрьскую" трилогию Алданова, раскрывает взгляды автора на переломный момент в истории России. В "Пещере" писатель подводит итоги своих размышлений о сущности русского бунта и о роли различных социальных слоев в этом процессе. Возможно ли свержение большевистской власти? Кто виноват в том, что этого не произошло? Из эмигрантской реальности Марк Алданов обращается к событиям Октября и Гражданской войны, ставит вопросы и пытается найти на них ответы. Диалоги некоторых героев Алданова могут показаться резонерскими. Действительно, в историческом романе автора отчетливо проявляется его общественно-философская позиция. В то же время присутствие "маленьких людей" на сцене позволяет взглянуть на революционную эпоху глазами представителей разных сословий. Это придает роману большую глубину. А главное, что актуальность вопросов, поднятых в "Пещере", не исчезла со временем.

Настоятельно требуется всестороннее исследование и новое осмысление как традиционных, так и новых «белых» пятен отечественной истории, особенно темы эмиграции XX века. Мы не так много знаем о судьбах миллионов соотечественников, покинувших царскую Россию в поисках лучшей жизни. Судьбы миллионов людей, оказавшихся за пределами Советской России и СССР после 1917 года, сложились еще более трагически. Послеоктябрьская эмиграция, вошедшая в историю как «белая эмиграция», несет на себе отпечаток драмы и часто трагедии. Один из немногих историков этой эмиграции, Петр Ковалевский, отмечает, что после революции 1917 года Россию покинуло около миллиона людей. Он утверждает, что в мировой истории не существует явления, сопоставимого по своему масштабу, численности и культурному значению с русским зарубежьем. Русское рассеяние превзошло все предыдущие эмиграции по количеству и культурному значению, став центром и движущей силой того явления, которое следовало бы называть «Зарубежной Россией». Число русских в этом зарубежье оценивается от 9 до 10 миллионов человек, и они составили подавляющее большинство белой эмиграции — от 90 до 95 процентов по данным различных регистраций. Октябрьская буря, перевернувшая Россию, вынесла за ее пределы не только активных участников белого движения и представителей эксплуататорских классов — помещиков и капиталистов, но и множество рабочих и крестьян, насильно мобилизованных в белые армии и вывезенных за границу. Среди них были и интеллигенты, колебавшиеся и сомневавшиеся, стремившиеся избежать жестоких столкновений за новый политический строй. Содержание: А. Афанасьев. Без России От составителя Проза А. И. Куприн. Купол Св. Исаакия Далматского Марк Алданов. Современники: Сталин Луначарский А. Ремизов. Взвихренная Русь Андрей Седых. Там, где была Россия Бронислав Сосинский. Махно Леонид Зуров. Отчина Семен Юшкевич. В Галатских переулках Ночная бабочка Александр Плещеев. Без ужасов: Театральная аристократия Газетчики Юрий Галич. Волчий смех: Поручик Мирович Гибель Макарова Любовница Петра Великого Ив. Лукаш. Дворцовые гренадеры Не вечерняя Дурной арапчонок Дмитрий Шаховской. Несколько мыслей о поэзии Мемуары Василий Шульгин. Три столицы А. И. Деникин. Очерки русской смуты Г. Соломон. Среди красных вождей А. Тайгин. В Берлин с русским золотом Аркадий Столыпин. П. А. Столыпин (1862—1911) Алексей Гирс. Смерть Столыпина Сергей Минцлов. Трапезондская эпопея Василий Маклаков. Власть и общественность на закате старой России Александр Кизиветтер. Из воспоминаний восьмидесятника Ю.Н. Данилов. Мои воспоминания об императоре Николае II и великом князе Михаиле Александровиче Поэзия Георгий Адамович Вадим Андреев Наталия Борисова Иван Бунин Александр Гингер Довид Кнут Галина Кузнецова Антонин Ладинский Семен Луцкий Владимир Познер Анна Присманова Даниил Резников Михаил Струве Юрий Терапиано Философия С. Н. Булгаков. Карл Маркс как религиозный тип И. А. Ильин. Родина и мы Публицистика М. Арцыбашев. Записки писателя Павел Милюков. Россия на переломе Ст. Иванович. Ташкентцы за границей Е. Сталинский. Десять лет Критика Владимир Лебедев. Тайна посмертного рассказа Д. Святополок-Мирский. Есенин Борис Зайцев. Н. А. Тэффи. Городок Александр Кизиветтер. Красный архив за 1927 год Марк Слоним. Десять лет русской литературы

Представлена переписка Владимира Набокова и Марка Алданова, охватывающая период с 1940 по 1956 годы. Говорить о популярности этих двух авторов в современной России, кажется, излишне очевидно. Стоит лишь отметить, что именно журнал «Октябрь» в 1986 году впервые познакомил отечественного читателя с лирикой Набокова, а на его страницах в судьбоносном 1991 году увидел свет роман Алданова о ленинской эпохе «Самоубийство». Кроме того, другой его роман, «Начало конца», был впервые полностью напечатан на русском языке в «Октябре» в 1993 году. Хотя он изначально появился в английском переводе и был удостоен престижной литературной награды в США, на русском языке публиковался только в эмигрантских журналах в сокращенном варианте. Переписка Алданова и Набокова никогда не публиковалась за пределами нашей страны. Существует общее мнение, что в художественном творчестве писатель прячется за своими персонажами, а в переписке говорит от первого лица, сбросив маски. Однако это не всегда так. Набоков в письмах остается тем же, что и в своей прозе. Например, иронический тон описания нравов эмигрантских литературных собраний в его «Даре» и в письме к Алданову от 18 апреля 1955 года очень схожи. Алданов же в художественных произведениях предстает язвительным остроумцем и эрудитом, а в переписке он выглядит иначе, смягчая свои привычные резкие сатирические выпады. На это была веская причина: как издатель журнала, он стремился объединить людей с разными взглядами, заставить их забыть разногласия и заниматься общим делом, ирония в таком контексте была бы неуместна.