Александр Симонов

Высокий, массивный председатель правления инженер Гейден сидел за большим столом и просматривал папки. Его маленькие, живые глаза и медленные движения толстых рук придавали ему облик добродушного медведя. Лампа ярко освещала стол, в то время как большой кабинет погружался в полумрак. Лишь под потолком, у книжных шкафов, блестела алюминием двухметровая модель последнего дирижабля, словно он парил высоко в темном небе…

Коломб, сев за работу после завтрака, к вечеру столкнулся с таким сильным и сложным препятствием, что, потратив около часа на его решение, понял, что не сможет справиться с задачей в тот же день. Он объяснил свое бессилие воображения усталостью, вышел, посмеялся в театре, поужинал в клубе и уснул дома в два часа ночи, приказав разбудить себя не позднее восьми. Свежая голова хорошо работает. Он не догадывался, чем будет преодолено препятствие; он еще не осознал всей силы и глубины этого творческого процесса, надеясь добиться успеха с помощью художественной логики и даже простых размышлений. Но здесь требовалось резкое напряжение чувств, подобное тем, что изображает лицо, уподобление; Коломб еще не понимал этого…

По краям кочкового болота скользили волки. Бурый вожак потянул носом и щелкнул зубами. Промолчавшая ватага почувствовала добычу. Слабый вой и тихий панихидный переклик разбудили дятла, который прикуривал в дупле сосны. Из чапыги с фырканьем вынырнули два зайца и, разрывая снег, побежали к межам. По коленкоровой дороге скрипел обоз; под обротями тропыхались вяхири, и лошади, бросив жвачку, напрягли уши…