Александр Беляев

Что делать, если изменив тело и лицо, ты все же хочешь жить своей прежней жизнью?«Человек, потерявший лицо»Мы способны выделить из толпы знакомого, лишь скользнув по нему взглядом, – наш мозг мгновенно обрабатывает массу информации. Но стоит человеку изменить прическу или сделать пластическую операцию, и мы уже не узнаем его. То есть, изменив лицо, он становится незнакомцем и при желании может начать новую жизнь, жизнь с нуля. Влюбившись, гениальный комик-коротышка Тонио Престо отказывается от гротескной внешности, приносившей ему известность публики и миллионы. После череды операций он – другой человек. Вот только оказывается, что таким он никому не нужен. Теперь Тонио вынужден строить свои отношения с миром с чистого листа…Через 10 лет после публикации «Человека, потерявшего лицо» Беляев вернулся к своему герою и доработал роман, изменив судьбу Тонио Престо до неузнаваемости в книге «Человек, нашедший свое лицо». Сопоставление сюжетных линий двух романов доставит читателю истинное наслаждение!ООО «Издательство АСТ», 2021

Продолжение гениального фантастического произведения «Человек, потерявший лицо»Мы способны выделить из толпы знакомого, лишь скользнув по нему взглядом, – наш мозг мгновенно обрабатывает массу информации. Но стоит человеку изменить прическу или сделать пластическую операцию, и мы уже не узнаем его. То есть, изменив лицо, он становится незнакомцем и при желании может начать новую жизнь, жизнь с нуля. А что делать, если изменив тело и лицо, ты все же хочешь жить прежней, «своей» жизнью?Влюбившись, гениальный комик-коротышка Тонио Престо отказывается от гротескной внешности, приносившей ему известность публики и миллионы. После череды операций он – другой человек. Вот только оказывается, что таким он никому не нужен. Теперь Тонио вынужден строить свои отношения с миром с чистого листа…Через 10 лет после публикации «Человека, потерявшего лицо» Беляев вернулся к своему герою и доработал роман, изменив судьбу Тонио Престо до неузнаваемости в книге «Человек, нашедший свое лицо». Сопоставление сюжетных линий двух романов доставит читателю истинное наслаждение!ООО «Издательство АСТ», 2021

В погоне за красотой можно лишиться всего: известности, денег, славы. Как заново обрести себя и «стоила ли игра свеч»?Мы способны выделить из толпы знакомого, лишь скользнув по нему взглядом, – наш мозг мгновенно обрабатывает массу информации. Но стоит человеку изменить прическу или сделать пластическую операцию, и мы уже не узнаем его. То есть, изменив лицо, он становится незнакомцем и при желании может начать новую жизнь, жизнь с нуля. А что делать, если изменив тело и лицо, ты все же хочешь жить прежней, «своей» жизнью?Влюбившись, гениальный комик-коротышка Тонио Престо отказывается от гротескной внешности, приносившей ему известность публики и миллионы. После череды операций он – другой человек. Вот только оказывается, что таким он никому не нужен. Теперь Тонио вынужден строить свои отношения с миром с чистого листа…Через 10 лет после публикации «Человека, потерявшего лицо» Беляев вернулся к своему герою и доработал роман, изменив судьбу Тонио Престо до неузнаваемости в книге «Человек, нашедший свое лицо». Сопоставление сюжетных линий двух романов доставит читателю истинное наслаждение!ООО «Издательство АСТ», 2021

Эти руины времен римского владычества в древней Лютеции, затерянные среди домов Латинского квартала, производили странное впечатление. Ряды каменных полуразрушенных скамей, где когда-то зрители аплодировали, наслаждаясь кровавыми зрелищами, черные провалы подземных галерей, в которых рычали голодные звери, ожидая выхода на арену… А вокруг — такие привычные, скучные парижские дома с лесом труб на крышах и сотнями окон, безучастно наблюдавших за жалкими останками былого величия…

Помню, в детстве у меня возникли серьезные разногласия с моим другом Колей Бибикиным, которые едва не привели к разрыву нашей двухлетней дружбы. Он убеждал меня бежать в Америку, чтобы сражаться с индейцами, а я ни о чем не хотел слышать, кроме «Абессинии». – Во-первых, не «Абессиния», а «Абиссиния», – поправил меня Коля. – Во-вторых, пишется и «Абессиния», и «Абиссиния». Но я считаю правильнее писать и произносить «Абессиния», так как это слово происходит от местного старинного названия страны Хабешь, – возразил я с эрудицией настоящего ученого. Я прочитал тоненькую книжечку об этой далекой стране и был очарован…

В Судетах с юга на север простираются кристаллические Регорнские горы с широкими закругленными вершинами, покрытыми хвойными лесами. В этих горах, расположенных почти в центре Европы, есть уединенные уголки, куда не доходят даже раскаты грома мировых событий. Стволы сосен поднимаются к темным зеленым сводам, напоминая величественные колонны готического храма. Их кроны настолько густые, что даже в яркий летний день в этих лесах царит зеленый полумрак, лишь изредка прорезаемый узким золотистым лучом солнца…

Карл Фит открыл глаза и улыбнулся. Уже несколько дней он просыпается с улыбкой на губах – возможно, потому что засыпает, думая о том, как прекрасна и увлекательна жизнь. Как и вчера, а также три дня назад, он внимательно осмотрелся вокруг. Он откинул голову назад и увидел балконную дверь, сквозь стекла которой в комнату проникали косые лучи утреннего солнца; его взгляд скользнул по маленькому письменному столу из белого дуба и удобному рабочему креслу; он повернул голову и осмотрел платяной шкаф в стене, как будто желая убедиться, что все на месте, и закончил осмотр умывальником у двери. Все на месте. Все так же, как и вчера, в этой маленькой, аккуратной, светлой комнате. А картины на стенах и букет на столе?…

«Спольдинг вспомнил счастливые, как ему казалось, минуты, когда он положил в портфель аттестат об окончании политехнического института.Он – инженер-механик, и перед ним открыт весь мир. Для него светит солнце. Для него улыбаются девушки. Для него распускают павлиньи хвосты роскоши витрины магазинов, для него играет веселая музыка в нарядных кафе, для него скользят по асфальту блестящие автомобили…»

Джемс Лэйт завтракал у широкого открытого окна. В саду китаец – садовник поливал лимонные и апельсиновые деревья, а также кусты роз из шланга. Несмотря на ранний час, жара уже ощущалась. Вошел загорелый мальчик в короткой курточке с блестящими пуговками, поклонился, подал письма и газеты на подносе, произнес: – Утренняя почта, сэр! – и вышел, тихо ступая…

«– Вы начинаете стареть, Иоганн, – ворчливо сказал Эдуард Гане, отодвигая кресло.Лакей с трудом опустился на колени, подавляя вздох, и начал подбирать упавшие с подноса кофейник, серебряный молочник и чашку.– Зацепился за угол ковра, – смущенно проговорил он, медленно поднимаясь…»В этом шедевре малой прозы автор не без юмора, но с выраженным сочувствием изображает, как одинокие пожилые люди для облегчения своего быта впускают в свою жизнь технические новинки. Актуально не правда ли?Беляев ярко описывает здесь нюансы использования технологии распознавания голоса.

– Что нового, Вилли Улла? – спросил Бойко, поворачивая исхудавшее, бледное лицо. Хозяин дома только что вернулся из города. Он поставил в угол корзину, снял барашковую круглую шапку, вытер пот со лба и шеи и снова надел шапку. Он был чем-то взволнован, но старался это не показывать…

Высокий, массивный председатель правления инженер Гейден сидел за большим столом и просматривал папки. Его маленькие, живые глаза и медленные движения толстых рук придавали ему облик добродушного медведя. Лампа ярко освещала стол, в то время как большой кабинет погружался в полумрак. Лишь под потолком, у книжных шкафов, блестела алюминием двухметровая модель последнего дирижабля, словно он парил высоко в темном небе…

«– Пощады! Пощады! Пожалейте детей, не оставляйте их сиротами! Пощады! Пощады!.. Эти женщины нарушили всю торжественность церемонии. Как им удалось прорваться сквозь цепь солдат? Генерал-капитан Буэнос-Айроса, диктатор Розас, нахмурился. Его рыжий английский скакун нервно перебирал ногами, – крики детей и женщин действовали на нервы лошади гораздо сильнее, чем на нервы ее всадника. Женщины окружили лошадь, кричали «Пощады!» и протягивали к Розасу плачущих младенцев. Но «человек железа и крови», как его называли, не знал жалости. На его бритом лице с большим носом и щеками не было видно ничего, кроме досады из-за случайного нарушения порядка…»

Последние гости давно покинули территорию Московского зоопарка. Ворота закрылись, солнечные лучи погасли на куполе близлежащей церкви, летняя ночь окутала синим покровом вольеры и дорожки парка, погасила блеск прудов и превратила зелень деревьев в черный цвет. И звезды, как глаза любопытных волчат, заблестели на небе – им хотелось узнать, что происходит в зоопарке, когда он опустошен от посетителей с тысячами любопытных глаз, внимающих обитателям сада. И небесные волчата наблюдали более интересные вещи, чем способны увидеть человеческие глаза…

Во время своих прогулок в окрестностях Симеиза я заметил одинокую дачу, расположенную на крутом склоне горы. К этой даче не вела даже дорога. Она была окружена высоким забором, с единственной низкой калиткой, которая всегда была плотно закрыта. Ни куста зелени, ни дерева не было видно над забором. Вокруг дачи простирались голые уступы желтоватых скал; местами росли чахлые можжевельники и низкорослые, кривые горные сосны…

Свирепый северный ветер не утихал ни на минуту. Он, казалось, решил уничтожить всё на своём пути. Ледяная пустыня была гладкой, как стол, и абсолютно безжизненной. «Ни деревца, ни былинки, ни мышки. Не пробегает олень, и не гонится за ним волк», – как говорится в чукотской сказке. Только в некоторых местах из-под снега, оледеневшего до твердости камня, поднимались невысокие осколки ледяных глыб…

«Рубцов – это я. Илья Ильич. Мне двадцать четыре года. Я румяный, веселый и подвижный. Друзья зовут меня Чижиком. Друзья – это Пронин Иван и Дашкевич Казимир, которого все называют Казей. Пронин напоминает меня, он тоже молод, весел и активен. А Дашкевич порой даже на себя не похож. Он как весенняя погода: то дождь, то снег, то солнце, то тучи, то тепло, то холод – всего понемногу. Казя высокий, худощавый и угловатый. Он крепкий, но мнителен и часто находит у себя несуществующие болезни…»

Было болото. И был мальчик. Это болото называлось Чертовым, а мальчика звали Панасиком, или по школьному прозвищу Кулик. И действительно, как же не Кулик: с длинным носом, живущий у болота и восхваляющий его…

«Мы пролетали на довольно низкой высоте над неровной местностью, и прекрасный пассажирский самолет заметно трясло. Мой сосед, журналист из Вены, Эрвин Лик, крепко "приклеенный" к креслу широким ремнем, морщился, разглаживая географическую карту, которая каждую минуту соскальзывала с его колен…»

«– Поздравляю! – От всей души поздравляю! Тебе повезло, Левка. Со школьной скамьи и, можно сказать, сразу в капитаны воздушного корабля. – Ну, мой корабль-то на привязи! – с улыбкой ответил Леопольд Миллер. – Ему вдвойне повезло. Слушайте! Не перебивайте! – старался перекричать всех черноволосый живой Дунский. – Во-первых, такое назначение… – По заслугам, брат!»