Василий Брусянин

«Как удивительно и непостижимо это произошло! Только вчера они находились вместе в этой просторной комнате с письменными столами и конторками. Бухгалтер Блудов сидел на своем высоком стуле перед конторкой и занимался подсчетом «чужих» денег. Это занятие друга – подсчет «чужих» денег – всегда казалось Казимирову странным и даже смешным. Тем не менее, и сам Казимиров работал с «чужими» деньгами, жертвуя своими молодыми силами ради тех же «чужих» денег. Особенно остро он ощущал эту странность вчера…»

Все называли его пренебрежительным именем «Давыдка», но никто не хотел принижать его этим прозвищем. В этом человеке было что-то грустно-убогое: он улыбался какой-то особенной болезненной улыбкой, никогда не шутил и не выглядел счастливым, хотя сам считал себя самым счастливым из смертных. – Давыдка живёт… Еге!.. Живёт!.. Ничего, – часто повторял он…

Вчера я пережил необычную встречу. Часов в первом ночи я одиноко расположился за круглым столиком в одном из ресторанов на Невском. Небольшое помещение, тускло освещённое газом, было грязноватым и не очень уютным, с тёмными стенами и потолком, что, видимо, не способствовало тому, чтобы посетители задерживались. Кроме меня, у буфета находились какие-то немцы, которые закусывали бутербродами и пили пиво, а в углу сидел господин с перевязанной платком щекой, за одинокой бутылкой портера, нещадно куря…

Когда он вернулся в родную усадьбу, была темная беззвёздная ночь. В доме все спали. У калитки дремал ночной сторож. По двору, привязанная на цепь, бегала большая лохматая собака, и железный блок визжал, проходя по туго натянутой проволоке. На окрик приезжих сторож Пахом не сразу отворил калитку. За долгие годы охраны дома, насколько помнит Пахом, никто не смел стучаться в ворота Березинского дома поздно ночью. – Кто там? – спрашивал сторож. – Отвори… отопри!.. – слышался в ответ незнакомый грубый голос. Старик смотрел в щель калитки и молчал. Лохматый пес бросился к калитке и неистово лаял…

Спешим на предвыборное собрание младофиннов. Идём по узкой лесной дорожке на лыжах. За все эти дни, то тут, то там, время от времени встречаешь на больших дорогах и узких лесных тропках людей, которые тоже идут на лыжах. Всё взрослое население Финляндии – мужчины и женщины – в движении: собираются по деревням, спешат на предвыборные митинги, навещают друг друга и обсуждают единственный для всех актуальный вопрос: кого выбрать депутатом в сейм? И мы продолжаем свой путь на лыжах по узкой лесной дороге, направляясь на предвыборное собрание. Впереди меня идет Пекко Лейнен, мой друг из страны лесов и туманов…

На улице тягостный день, небо затянуто тяжелыми серыми облаками, идет мелкий дождь. Холодно и сыро. Улицы выглядят уныло, а люди кажутся раздраженными и мрачными. У пятиэтажного дома на Литейной улице стоят черные погребальные кареты, которые тянут пара лошадей в темных попонах.

(Башкирская легенда) Ночью, когда всё вокруг окутано темнотой и безмолвием, серые волки издают свои пронизывающие вои в лесах и на полях, а на этот звук откликаются голодные собаки, обитающие в деревнях.