Книги серии АВТОСТОПОМ ПО ФАНТАСТИКЕ подкаст

В этом мире больше не осталось ничего святого, кроме чистой и незамутнённой ненависти. Казалось бы, всё самое ужасное уже произошло, но бездна бездонна, и всегда найдётся место, куда можно упасть ещё глубже, лишь бы было желание. А желание есть — желание упасть и утащить всех с собой, чтобы в итоге возвыситься и получить власть. Однако есть и те, чья ненависть сильна, а огонь этого чувства способен сжечь любую скверну… Музыка: TeknoAXE - Evil Electronic War Counsil Percussion

Рассказ из сборника «Настоящая фантастика — 2018» Перед тем как отправиться в путь, Блазей позвонил в полицию: он понимал, что за ним следит оперативная группа с отрывом в полсутки — или как это у них называется? — а на границе действует план «Перехват». Дело его жены стало резонансным, и он не выключал приемник: вдруг сообщат, что убийцу уже поймали на границе? Радио иногда потрескивало, но с каждым разом реже, последний раз динамик издал хрип, когда он проезжал барахолку в Волице. «Мотель». «24/7». «Туалет/душ/ночлег». «Кофе/чай». «Мотель». Вывеска мигала, а может, ветер играл с ней, сотрясая хлипкий забор. В груди кололо, как будто кто-то пытался сшить Штеха изнутри — вероятно, именно это покалывание заставило Блаза свернуть. Музыка: Otherworld Evil by Brian Holtz Music

Посаженный отцом клен дрожал от холода, когда он вышел в серое ноябрьское утро к вынесенным во двор трупам. Под порывами ветра Эдама трясло. Город внизу, его обгоревшие язвы, струпья вырубленных аллей — все это казалось мертвым. Однако это была лишь иллюзия. Горожане тоже спешат и, вероятно, трудились всю ночь. Скоро выжившие отдохнут и начнут выходить из своих укрытий. Что же происходит за пределами Кук Сити? Идут ли они в том же темпе, или китайцы и русские опережают, работая более слаженно и быстро? Даже самый последний президент, мудак из мудаков (все они были такими, сколько Эдам себя помнил), начал каждый вечер обращаться к нации нового века, и это тоже имело значение.

Простите, ради бога, вы не хотите продать душу? А может, купить? Жаль. Я мог бы предложить скидку… Нет, нет, ничего, я уже ухожу. Ухожу, унося с собой в памяти искренний и прямой ответ на честный и прямой вопрос. Это такая редкость в наше время, переполненное гнусными намеками на душевное равновесие и на визиты к психоаналитикам… Не говоря уже о вульгарностях, уместных лишь в притоне, но совершенно не подходящих для светской беседы, а также о попытках причинения телесных повреждений различной степени. Ужасный век, ужасные сердца...

Неужели наши способности не могут принести никакой пользы? Хоть немного? Неужели нам остается только бродить по улице и удивляться самим себе?» Это мама закричала на кухне в ответ на папины слова: «Да ты посмотри вокруг. Мерзавцы. Без совести. Когда-нибудь ты с ними доиграешься. Посмотри на этого последнего. У него же 78,9% мрак. За-тем-не-ние-е. Я сам видел.

«Мозги» они скрыли в углублении под водительским сиденьем. Контейнер с мигающим желтым сигналом на крышке идеально вписался в тайник. Леха, известный под прозвищем Механоид, тщательно проверил кабину с помощью пси-сканера — тишина, как на кладбище. «Когда же эта авантюра завершится, — пообещал себе Механоид, — покончу с контрабандой навсегда. Отдам долги, за дизель у Тошки возьму только символическую плату, а на деньги, вырученные за „мозги“, открою мастерскую в гараже. И буду жить спокойно, как все нормальные люди». Хотя не только люди.

Утром Джекил Уиклер, отставной шкипер флотилии Летающих Лодок, ныне любитель пивных заведений, направлялся со своим рундучком, унаследованным от морского прошлого, к рынку, где у него было место для встреч с другими отставными моряками. Прямо за углом, на всей ширине мощеной Фри-Дерби, пузырился огромный нарост, который можно было бы принять за причудливую, гротескную лепнину, довольно неумело копирующую очертания соседних зданий. Шкипер с удивлением рассматривал странные образования скомканных крыш и подъездов, кирпичный пунктир и оконные рамы, лишь отдаленно напоминающие формы. Дождь падал сквозь свинцовое сито, но вода, коснувшись поверхности, мгновенно исчезала, словно пришелец пробовал ее на вкус, каждую каплю, и каждую отвергал. Когда Уиклер окончательно отошел от шока и решился прикоснуться к громадине, то обнаружил, что она холодна на ощупь и напоминает стеклянную массу, как будто безликий стеклодув создал ее на радость сумеречному миру, но обронил и оставил здесь, в Марблтане.

Они практически идентичны, лишь возраст отличается. Все они являются клонами погибшего капитана Томилина, и без них неудачливым колонистам, промахнувшимся мимо своей планеты, не удастся овладеть системами управления корабля. Только генетический двойник капитана способен подчинить Ядро. Однако до сих пор ни одному из клонов, достигших совершеннолетия, это не удалось...

Они прибыли в город в среду перед рассветом; незаметно, словно тень, промчались по улицам, следуя за чередой раскрашенных фургонов и автобусов, и направились к морю по старой дороге. Спустя некоторое время Заяц, проснувшийся по непонятной причине слишком рано, привычно встал перед кухонным окном с отцовским биноклем. Стадо ярких машин сгруппировалось на пустыре у обрывистого берега. Крошечные фигуры суетились, тянули, махали руками, и вдруг в стороне от фургонов взвился шатер, словно пузырь. А рядом другие люди уже перетаскивали что-то плоское и тяжелое. Это разгружали, осторожно укладывая на песок, огромные зеркала. Холодное тусклое солнце отражалось в стекле, как задохнувшаяся рыба...

Конечно, даже самый глупый человек слышал о НЛО. Недавно в газете опубликовали фотографию — летающая тарелка зависла над городом. Тетя Люся, подруга матери Дубыревой, утверждала, что сама видела НЛО, когда ездила к родным в Белоруссию. Мама, правда, говорила, что Люся все выдумывает, а если и не выдумывает, то это не НЛО, а какие-то последствия Чернобыля. Или военный объект. В общем, я не очень верил в эту инопланетную ерунду, но многие верили.

Почему ад страдает от острого дефицита интеллигенции, и почему это не касается рая Булгакова.

Я обнаружил взрывное устройство ещё до того, как пассажир с ним подошёл к пункту таможенного досмотра. Трижды проверяю, стараясь не вызвать подозрений — неоправданный сигнал тревоги вряд ли повысит мой коэффициент полезности, а основание для тревоги и вовсе лишает смысла, лишь отдаляя Цель. Привычная отработанная процедура — сначала проверить ещё раз, а потом перепроверить уже проверенное. И проверить снова. Деликатное сканирование в четырёх диапазонах — параллельное, перекрёстное, выборочное. Подтверждение с вероятностью 98,6%. Стандартное содержимое взрывного пакета, мелкими частями распределённое по багажу и одежде. Пенал детонатора выглядит безобидно, находясь между мыльницей и тюбиком зубной пасты. Ещё 107 секунд назад я бы ничего не заметил, но сервис-центр не зря взял такие деньги за последний апгрейд — способность к синтезу фиксируемой информации важна не менее, чем способность к её анализу и сохранению. Теперь я это точно знаю.

Мы с братьями занимаемся торговлей всякими виртуальными вещами — мечами, эльфийскими коронами для принцесс, супершлемами-невидимками и прочей популярной ерундой. Мои братья более сообразительные. В основном они отвечают за финансовую сторону бизнеса, а я занимаюсь мелочами: приношу, передаю, лезу на форумы, выясняю, чем сейчас дерутся… Так вот, они уже ставили хакерские ловушки и запускали сложные антивирусы, но так и не смогли зафиксировать даже кусочек вражеского кода. Мы даже писали заявления в виртуальную полицию — без всякого результата. Интересно, что, кем бы ни был вор, он никогда не забирал всю выручку. Он отщипывал где-то треть, оставляя остальное. Хотя, судя по его навыкам, ему не составило бы труда выгрести всю сумму. Можно было бы подумать, что он просто развлекается. Пожалуй, лишь эфемерам это под силу. Вот только эфемерам деньги не нужны. У них в Эфемерии совершенно другие ценности, и они стараются держаться подальше от мира людей.

Когда дверь с шелестом открывается, нейра оборачивается. Белая форма, белые перчатки, мутно-белый щиток белого шлема и, в контрасте, черные буквы «EWA» на правом плече. Лица не видно, но и не нужно, чтобы по коже пробежали мурашки. — А, восьмая… — говорит Ева. — Проходи. Ложись. — К-куда? Глупый вопрос, но это от волнения. Кушетка прямо передо мной, посреди длинного узкого помещения, заполненного аппаратурой. Я здесь еще не была. Потолок теряется в полумраке на высоте третьего или даже четвертого этажа, а стены слева и справа — это не стены вовсе, а ряды стеклянных кувезов, обвешанных трубками разных диаметров. В приглушенном свете проступают очертания крошечных тел внутри синтетического амниона. Шипят аппараты, слышен плеск жидкости. Меня начинает подташнивать. — Впечатляет? — спрашивает Ева.

Дипвирт ― это истинное дно. Точнее, самый низ этого дна. Тебя просто исключают, вырывают из привычного мира. Ты становишься частью тех, кому не хватает места в реальности: преступников, неизлечимо больных, психически нездоровых людей. ― У вас еще есть возможность отказаться, ― неуверенно произнесла симпатичная девушка с коротким рыжим ежиком и голографической татуировкой котенка на щеке и шее. Котенок смотрел на меня с недоумением, время от времени поводя лапой к виску и хвостом к кадыку. Ему явно было некомфортно. Это не была допреальность: мы с девушкой находились в чистом реале. Я отметил про себя образ неуверенного котенка: его можно использовать. Когда я вернусь к работе. Если вернусь.

Селение, которое совсем недавно было полным жизни, рухнуло всего за пару часов. Каналы, защищавшие подходы к Оронту, засыпали песком. После этого орда гремлинов хлынула, уничтожая всё на своём пути. В Оронте остались только несколько древних стариков, в то время как большинство обитателей составили эфемерные сущности башен памяти: наша цивилизация теперь представлена духами в восьми частях. Гремлины больше боятся наших призрачных слуг, чем открытой воды. Возможно, поэтому они разоряют окраинные поселения, где могут. У карликов недавно появились электрические ружья, способные уничтожать эфирных существ. Не то чтобы кайри боялись распада, ведь они фактически бессмертны, но сам процесс неприятен. Современные поколения морвейнов уже не помнят истинного смысла своих технологий ― я могу рассказать о тех же призраках лишь в общих чертах: это вероятностные личности, созданные умной пылью. Пока существует эфириум, уничтоженные могут возродиться в другом месте. Однако массовое возрождение призраков истощает запасы пыли и требует больших объемов эфириума. Но что сделано, то сделано, а месть не воскресит павших. Убивать гремлинов ― всё равно что убивать диких животных или пытаться наказать стихию.

На шоссе провожали взвод. Оркестр из трех музыкантов исполнял веселую музыку, но никто не танцевал и не подпевал довоенным мотивам. Люди стояли, молчали, равнодушно и с тревогой. Армейские пытались собрать в колонну десяток-другой новобранцев, свеженьких, только что пришедших. Новобранцы от скуки капризничали, шли не в ту сторону, вставали не там. Кто-то кричал о своих правах, мол, последнее желание — это святое. Кент узнал Коляна с района, а еще Дэна из первого выпуска. Помахал, но ему не ответили. ― А вон Гарик! ― указал Кент на Серегу. ― Недолго он на мотике катал. Серый обиженно фыркнул. Колонна, наконец, собралась и нестройным маршем направилась на север. Кто-то в толпе заплакал, остальным было все равно.

Довоенный дом в городе, который с 1941 по 1945 год несколько раз менял владельцев, — это настоящее сокровище. Хотя с ним придется потрудиться. Металлоискатель в этом случае бесполезен — в стенах столько старой проводки и различного железа. Простукивание по старинке — это то, что нужно, но, обнаружив пустоту и пробившись, можно попасть в дымоход, а там тебя ждет одно богатство — слой сажи в три сантиметра. Умные люди знают, что идеальное место для тайника — это широкий деревянный подоконник. Если проковырять его снизу, то можно спрятать золото и камушки. А подоконников там — только в окнах, которые выходят на улицу, сорок штук. Но это уже тонкости и детали.

Герой, вырывая из себя с кровью страх, пытается одержать победу над неведомым и в то же время знакомым с детства инфернальным злом. Однако для достижения победы нужно изменить себя. А это почти невозможно: прошлое мертвой хваткой сжимает горло – виной и ужасом.

Рано утром, когда запертые в курятниках петухи лишь начинали кричать, в деревне появился незнакомец. На нем были серые от пыли галифе, изношенные яловые сапоги и старая шинель без каких-либо знаков различия. Мятый картуз, если не присматриваться, можно было принять за форменную фуражку без кокарды, а осанка и шаг незнакомца выдавали, что это действительно солдат, а не просто бродяга в военной одежде.