Сказав это, Рейес покинул кабинет. Оставшись в одиночестве, Бельмонте принялся перебирать многочисленные листы контракта. Текст был очень мелкий, а смысл излагался сухим конторским языком. Во многих местах давались ссылки на какие-то приложения из Устава. За те десять минут, что у него были, Мигель смог лишь пробежать текст глазами, не особо вникая в смысл.

   Единственный раздел, на котором он заострил свое внимание, был посвящен окладу. Рядовому каждую неделю шли отчисления в размере ста двадцати кредитов. Жалование увеличивалось за выслугу лет и по мере присвоения очередного звания. Так, сержанту полагался оклад почти двести кредитов, а капитанам сулили более трехсот. Тысяча двести кредитов в месяц! Какие огромные деньги! Далее, правда, мелким шрифтом уточнялось, что значительная часть этой суммы уходит на оплату всех налогов. Кроме того, во время прохождения службы солдат не мог снимать со счета сумму, превышающую сорок процентов его жалования, но это было не важно - на что вообще можно тратить деньги в армии?

   Мигель вдруг понял, что деловито листает контракт, уже примеряя условия на себя. Более того, его охватило радостное возбуждение. Ведь если он поступит на службу, ему не нужно будет в течение нескольких лет ходить на учебу, сдавать экзамены, постоянно думая, где найти деньги на оплату жилья и питания. Да о какой учебе вообще может идти речь, если он находится в тюрьме и ему реально грозит перспектива отправиться на рудники в компании самых настоящих уголовников! Лишь эта стопка листов могла послужить для него палочкой-выручалочкой, отказываться от которой в его положении было бы просто глупо!

   Когда спустя ровно десять минут Рейес вошел в кабинет, подписанный Мигелем контракт лежал на столе. Быстро пробежав его глазами, вербовщик удовлетворенно кивнул и, сложив бланки, бережно убрал их в свой портфель.

   - Могу вас поздравить, рядовой! - торжественно сказал Сальвадор Рейес, протягивая ему руку. - Отныне можете считать себя солдатом Федерации.

   - Если так, значит, я могу покинуть тюрьму уже сегодня? - с надеждой спросил Мигель, пожав сухую, горячую ладонь.

   - Ты подписал контракт. С этого момента твоя жизнь целиком принадлежит федеральной армии. Согласно Уставу, мы не можем просто так отпустить тебя домой. А в казарме при штабе сейчас нет свободных мест. - Сальвадор Рейес развел руками. - Тебе придется провести здесь еще одну ночь. Понимаю, что это непросто, но постарайся хорошенько выспаться. За тобой прибудут на рассвете. Еще вопросы, рядовой?

   - Нет, сеньор! - Бельмонте неумело козырнул, ощущая себя участником какого-то фарса. Однако в серьезных глазах Сальвадора Рейеса, когда тот отдал честь ему в ответ, не было и тени улыбки.

   Попрощавшись с капитаном, он вышел из кабинета, и все тот же молодой полицейский проводил его обратно в камеру. Когда за его спиной закрылась стальная решетка, откуда-то из темного угла прозвучал скрежещущий голос:

   - Вернулся? А я уж было решил, что тебя выкупили родственники. Что легавым от тебя понадобилось на этот раз?

   Мигель уселся на свой матрас и, сдерживая волнение, пересказал Чакки весь разговор с капитаном Рейесом, подчеркнув, что заключил контракт на службу в рядах Федеральной армии. Он ожидал, что к его решению сокамерник отнесется с уважением, восхищением или даже завистью. Однако реакция Чакки стала для него полной неожиданностью.

   - Подписал контракт, говоришь? - Беловолосый усмехнулся. - Не обижайся, Мигель, но ты полный идиот!

   - А может, ты просто завидуешь? - огрызнулся Бельмонте, задетый его словами. - Ведь завтра я выйду отсюда, а ты так и останешься гнить в этой маленькой вонючей камере!

   - Небольшая поправка, - проскрипел Чакки. - Я останусь гнить в этой маленькой вонючей камере, в то время как тебя поведут на бойню.

   - Что ты несешь? - возмутился Мигель. - На какую еще бойню? Сейчас мирное время!

   - А что такое мирное время, в твоем понимании?

   - Что за глупый вопрос! Это когда нет войны. В мирное время не звучат выстрелы, а люди не убивают друг друга.

   - Ты так думаешь лишь потому, что живешь в своем маленьком уютном мирке и считаешь, будто за его пределами тоже царят мир и покой. Но в мире ежедневно погибает столько людей, что в их крови можно утопить весь этот город! Ты каждый день слышишь что-то подобное в новостях, но стараешься не замечать, поскольку тебя напрямую это не касается.

   Ты думаешь, что живешь в мирное время, где твоей жизни ничто не угрожает. Однако, сам того не ведая, пребываешь в крайне опасной иллюзии. Мирного времени не существует, дружок! Война всегда рыщет где-то поблизости, словно голодный зверь: стоит лишь забыть о его существовании, как он без промедления вцепится тебе в горло!

   - Это самая обычная служба, - тихо сказал Мигель, чувствуя, как его уверенность тает на глазах. Вкрадчивый шелестящий голос проникал в самую душу, усиливая грызущее его чувство сомнения.