– Ты правда на границе миров? На вот этой бесконечно тонкой пленке бесконечной площади между фрактальными мирами?

– Бесконечно тонкая пленка бесконечной площади? – Марина слышит, как Лёва улыбается, и тут же представляет его улыбку. – Ты сама до этого догадалась?

– Если честно, это Вольфин сказал, – смущается Марина. – Но неважно… главное – это так и есть?

– Да, примерно так, – теперь Лёва говорит серьезно, даже сосредоточенно, как в школе у доски, решая сложную задачу. – Я в Межграничье и постоянно перемещаюсь. Я могу управлять движением, но очень немного. Здесь как будто все время сквозняк, и меня сносит…

Марина наконец понимает, что звук идет из большого динамика в углу. Она садится на пол и прижимается к черной подрагивающей мембране.

– Ты сможешь прийти сюда еще?

– Не знаю, вряд ли, – отвечает Лёва, и каждое его слово отдается в теле Марины легкой вибрацией. – Из-за Фестиваля Граница очень ослабла. Я даже смог написать записку и передать ее Чезаре. Когда Фестиваль закончится, мне опять будет почти невозможно появиться в вашем мире. В мертвых мирах – чуть легче, но ненамного. Понимаешь, я теперь такое двумерное привидение.

Лёвин смешок толкает Марину в плечо, и она всхлипывает.

– Милый, милый, – повторяет она, – как же нам быть? Хочешь, я уйду в какой-нибудь мертвый мир? Я там буду ближе.

– Еще не хватало! – возмущается Лёва. – Оставайся здесь. Может, все наладится. Я думаю, я буду становиться сильней по мере того, как будет слабеть Граница.

– А она слабеет?

– Да, все время. Каждое путешествие, каждый переход – они ее подрывают. Мне хорошо видно… точнее, я очень ясно чувствую. Ты знаешь, что Учреждение запустило большую программу исследования изобретения Фармера?

Какой он умный, думает Марина, какой он умный и спокойный. Как будто не любит меня больше.

Но, может, лишившись тела, человек лишается и любви?

– Нет, не знаю, – отвечает она.

– Десятки, если не сотни человек отправили в глубинные миры. Каждый – как пуля, пробивающая множество границ. И каждая дыра – это для меня возможность хоть немного, хоть ненадолго воплотиться обратно. Примерно как Орлок воплощался после смерти, впитывая чужое страдание, – но я, видимо, питаюсь ветром, дующим сквозь эти дыры.

– Милый, послушай, – говорит Марина. – Если так, мы будем разрушать Границу. Мы добудем миллионы пластырей, мы…

– Не надо, – тихо говорит Лёва. – Это сделают без вас, все случится само. Лучше послушай еще одну вещь, у нас мало времени.

– Говори.

– Я нашел одно место, странную аномалию между мирами, пространство снаружи всех измерений. Даже при неразрушенной Границе туда могут приходить живые и мертвые, даже я могу там воплощаться. Но это место не стационарно, оно перемещается и сразу в двух временах – во времени живых и во времени этой Границы.