— Такой же крепкий, — Татьяна Федоровна хитро подмигнула. — А что? Должны же быть у человека на старости лет хоть какие-то развлечения. Мое развлечение — это Виталик. И пусть он с трудом окончил девять классов школы, туго соображает и называет меня «бабуля», я все равно каждый раз сажаю его пить чай с пирожками. Надо, кстати, купить штучек десять. С яблоками — его любимые. Наивный! Думает, я их сама пеку.

— Татьяна Федоровна!

— Да, знаю, обманывать нехорошо. Но я никогда не умела готовить! Что ж мне теперь, не гонять чаи с Виталиком? Ну кто откажет бабушке, которая всю ночь провела у духовки? — она невинно подняла брови.

Я связалась с самой опасной старушенцией из всех, возможных. Будь у Гитлера такая бабушка, она бы развязала вторую мировую, и уж точно бы не проиграла. До чего же все-таки мне повезло, что Татьяна Федоровна на моей стороне. Хотя как знать, что за гранатомет припрятан в ее сумочке с ирисками!

Ровно в пять, освежив макияж, я была в приемной Олега. Даже для виду захватила несколько бумажек, якобы, заглянула по поручению Марины Николаевны к секретарше шефа. Татьяна Федоровна уже сидела в полной боеготовнсти. Расставила на столе чашечки, блюдца, плетеную корзинку с пирожками. Ни дать, ни взять, five о’clock[1] у британской королевы.

И тут появился Виталик. Я сразу поняла, о чем говорила Татьяна Федоровна. Виталик выплыл из холла, держа на плече гигантскую канистру, как молодой Аполлон из морской пены. Я видела его, будто в замедленной съемке. Природная красота, достойная мрамора и Лувра. Прямой нос, выразительно очерченные пухлые губы, мужественные скулы. Ничего лишнего — весь рельеф налицо. Грация бегущего жеребца. Соблазнительный рисунок вен на крепких руках. И синий форменный комбинезон, будто намекающий, что дальше все пойдет по сценарию порно ролика. Во рту моментально пересохло, мне захотелось присосаться к широкому горлышку канистры, которую нес Виталик. Только чтобы при этом он продолжал ее держать. И пусть бы вода лилась мимо рта, омывая наши горячие тела…

— Ну что, бабуль, куда ложить? — зычным голосом тракториста осведомился Виталик, и видение рассеялось. — О, а вы кто? Что ли новенькая?

— А это, мой дорогой, Катюша, — услужливо вмешалась Татьяна Федоровна. — Катя, это Виталик.

Бог кулеров и чистой питьевой воды поставил свою ношу и протянул руку, окинув меня сверху донизу оценивающим взглядом. Спасибо, не цокнул и не присвистнул, но, судя по выражению лица, был к этому близок.

Я вложила пальцы в его широкую ладонь, и он порывисто сжал ее.

— Здрасьте, — он улыбнулся. — Слушайте, а вам рубашка не великовата? И где штаны?.. А, наверное, облились, да? Со мной было такое. Мы с пацанами чота спорили, и я херакс по столу, тарелка с борщом — бац! Короче, весь в свекле. Ну, Михалыч дал свой комбез, и вот я ходил, как вы, на одном поясе все и держалось. Если что, могу до дома докинуть, чтоб вы того. Переоделись, короче. А потом можно заскочить куда? А? Что скажете?

— Да вот я тоже все думал, не забыла ли Катерина брюки, — раздался насмешливый голос у меня за спиной. — Ан нет, оказывается, это платье.

— О, здрасьте, Олег Сергеич. Я тут это, воды принес…

— Наверное, уже все кулеры заправлены, раз вы тут флиртуете с моими сотрудниками? — Корчагин недовольно посмотрел на парня поверх очков. — Займитесь делом будьте любезны. А потом можете пить чай с пирожками… Татьяны Федоровны, — последние слова он произнес с нажимом и выразительно посмотрел на секретаршу, давая понять, что прекрасно осведомлен о ее хитростях. — А вы, Катя? Что-то хотели мне сказать? Или мои часы ошибаются и рабочий день окончен?

— Извините, — пробормотала я, густо покраснев, и поспешно ретировалась в бухгалтерию.

Платье им мое не нравится! Скажите, пожалуйста! Ну ничего, посмотрим, что будет, когда Майоровы пригласят нас на ужин. Вот уж тогда ни у кого не останется сомнений, что наряд моего размера!