— Ты ведь прекрасно знаешь, зачем я пришел, — сказал он. — И будет легче, если мы сразу отбросим реверансы.

— Хорошо, — кивнул я и указал на диван. — Присядем?

Он вздохнул, прошел и сел, я же выбрал место на безопасном расстоянии.

— Это насчет вчерашнего, — подтвердил он самые худшие мои догадки, и я приготовился к разносу. — Я не сразу понял, что что-то не так, но когда моя дочь начала смеяться ни с того, ни с чего через час после того, как легла спать, я догадался: паинькой она не была.

Я молчал, мысленно прощаясь с проектом редевелопмента промзоны. А ведь такие идеи были! Такие эскизы мы сделали с Мухачевым… Просчитали парковки, плотность населения… И все из-за женской дури. Никогда не относил себя к шовинистам, но вот прямо сейчас мне захотелось лишить слабый пол права голоса, выдать всем по половнику и отправить на кухню.

— Я поговорил с Пашей, — отрешенно продолжал Майоров. — К твоему сведению, он совершенно не умеет врать. И расколоть его было делом пяти минут. Так что он рассказал мне все. И я должен тебе сказать…

Что? Ну, не тяни уже! Забыть про тендер? Или что-то еще? Пустишь в ход все свои связи, чтобы угрожать мне? Выгонишь за МКАД и сделаешь так, что я ничего крупнее коттеджа больше не построю? Или закроешь кредитные линии, потому что у тебя дружки в банках? Давай, Майоров! Выкладывай уже!

— Мне ужасно стыдно, — произнес он вдруг, и на мгновение у меня даже уши заложило от неожиданности.

— Ч-что? — с запинкой выдавил я, решив, что ослышался.

— Я знаю, мы познакомились… хм… не очень гладко. Да, Мила права. Всему виной моя паранойя. И все-таки Катя согласилась помочь и устроить нам с женой свободный вечер только для двоих… — Майоров покачал головой и взялся за переносицу. — И это при том, что у вас только выходные, а мы здесь уже больше недели. Все-таки ты согласился. Скажу честно, я бы послал каждого, кто попытался бы подсунуть мне своих детей.

Я кивнул, стараясь не подавать виду, что я бы тоже с удовольствием послал его детей, если бы не Катя.

— Они на самом деле хорошие ребята… Но современные дети… Серьезно, они вообще не признают авторитета. Я пытаюсь вбить в их головы, что есть понятия «хорошо» и «плохо», что есть запреты… Знаешь, я ведь из кожи вон лез, чтобы обеспечить им все самое лучшее. И давай начистоту: в нашем мире если у тебя есть хоть какие-то принципы и моральные ориентиры, зарабатывать вдвое труднее. И все таки я вот на этом горбу, — он похлопал себя по шее. — Выволок их в хорошую жизнь. Образование, заграничные поездки. И знаешь, к чему я пришел? Лучше бы мы ютились в малогабаритной двушке в простой хрущевки. Тогда бы они не испортились, как сейчас… Ты, наверное, считаешь их наглыми и избалованными. И у тебя на это полное право. Но серьезно, в глубине души они хорошие… Пашку мы до сих пор воспринимаем, как ребенка, и он инфантилен, как дошколенок. А ведь я в его возрасте уже был женат! Уже работал, как проклятый… А ему нужны только тусовки и Ибица… Запрещай, не запрещай… Они найдут лазейку.

Я замер, пораженный внезапной откровенностью чужого мне человека. Все, кого я знал, считали своих детей пупом Земли. Нянчили и пестовали до самого двадцатилетия, давали все по первому писку. И упаси Господь намекнуть им, что у драгоценного чада есть какие-то недостатки! А тут не первый в московском чиновничьем аппарате человек заявился мне в номер и ругает собственных детей! Еще и извиняется за них… Либо я попал в параллельную вселенную, либо Майоров и вправду хороший мужик!

— В общем, я в курсе, как отвратительно себя вела Настя и сколько проблем доставила вам с Катей, — Виктор виновато посмотрел на меня. — И несмотря ни на что вы ее нашли. Вовремя! Нашли, вытащили из лап этого… Либераста… И даже пытались сделать так, чтобы ей не попало от нас с Милой… Ты ведь ничего не сказал! Мог бы притащить ее к нам за шкирку, выставить себя героем, а ты промолчал. Знаешь, я не думал, что скажу это, но я твой должник. Что я могу сделать для тебя?

— Ничего, — ответил я без промедления. Не мог же я требовать от него помощи с тендером! Это было бы низко. Манипулировать человеком из-за ребенка? Гораздо честнее просто предложить взятку. — Наоборот. Я должен был лучше приглядывать за ней…

— Ты танцевал с любимой женщиной… — Виктор посмотрел на меня со смесью умиления и ностальгии. — Если бы не ты, я бы и не вспомнил, что это такое. Паша все рассказал: это он, засранец, выпустил сестру из виду, пока играл мышцой перед девицами в баре. А вы двое заслужили хотя бы минутку побыть наедине. Если бы не ты… Мой бы никогда не нашел Настю! Чудо, что ты среагировал быстро и точно! Слушай, — Майоров подался вперед. — Давай сделаем так: я не обещаю никаких поблажек. И особых условий в общем конкурсе для тебя. Но я выслушаю сейчас все, что ты готов мне рассказать о своем предложении. Лично. Выбирать я все равно буду лучшего, но у тебя есть шанс донести все до меня в спокойной неформальной обстановке, а не в общем потоке. Что скажешь?

Да! Да, да, да и еще раз ДА! Спокойно, Корчагин. Не подавай виду, что ты рад. Это неожиданность, большая неожиданность! Как там делают женщины, когда им дарят кольцо, одобренное ими заранее?

— Прямо сейчас? — я изобразил удивление. — Что ж, я, конечно, не готовился специально… Но не буду врать: я рад такой возможности. Обойдемся без презентации и макета, я все равно не брал рабочий ноутбук с собой, иначе Катя бы меня просто убила. Но я лично все проектировал, поэтому, думаю, смогу рассказать пару слов…

Надо отдать Майорову должное: он слушал внимательно, не перебивал, благосклонно кивал головой. Из него вышел хороший собеседник, и я выложил все, что можно. И если бы после этого он не проникся моими идеями, а отдал госзаказ кому-то другому, я бы усомнился в своей компетенции. И счел победителя истинным гением.

— Мне нравится, — сказал он, в конце концов.