– Именно это и я ему советовал. Не бери в голову. Не думаю, что он воспользуется твоим предложением, но зато не сможет нас после обвинять, в том, что мы его надрали.

Сэм Крейцер спросил:

– А почему ты думаешь, он не воспользуется советом?

– Насколько мне известно, наследников у него всего двое – сестра и племянник – и он ненавидит их до смерти.

– Тогда почему бы ему не создать благотворительную организацию?

– Несколько лет подряд я предлагаю ему эту комбинацию. Он продолжает отговариваться: мол, вот-вот созреет. Но он никогда не созреет. В его скелете отсутствует благотворительная косточка.

– Значит, он оставит наследство двум людям, которых ненавидит и позволит правительству заграбастать невероятно огромные налоги. Знаете мне кажется, что ему глубоко плевать на то, что случится после его смерти. Люди типа Немзермана радуются деньгам пока живы. Таким образом они уравнивают счет в неравной игре, которую ведут с жизнью. А когда он умрет и игра закончится – какая ему разница, что случится с фишками?

Данди проворчал:

– Хотелось бы мне смотреть на это дело с такой стороны.

Пол сел в кресло.

– Может быть он так уж не прав. Иногда мне кажется, что мир это черная пустыня, в которой слепцы ищут камни, чтобы убивать других слепцов.

Ему не хотелось этого говорить, но от постоянных мыслей о сложившейся ситуации, слова сами вертелись на языке и он просто позволил им соскользнуть, но увидев их реакцию, он пожалел, что сорвался. Данди принялся суетливо отыскивать уголок, в котором он мог бы устроиться, а Сэм Крейцер тоскливо уставился на узел галстука Пола и проговорил:

– Знаешь, Пол, я понимаю, что ты чувствуешь. Мы все это понимаем. Но через какое-то время – вот посмотришь – все будет выглядеть для тебя чуточку иначе.

– Сомневаюсь, – ответил Пол – ровно без нажима; ему вовсе не хотелось начинать горячий спор, но он ощущал, что внутри столько накопилось, что поневоле придется высказаться – помните статейку в воскресном “Таймс Мэгэзин”? О подобных вещах мы читаем постоянно, но не верим в них. Не верим в то, что такое действительно может произойти – пока это не происходит лично с тобой.

– Пол, ты не имеешь права судить людей. Их кормят всем этим денно и нощно – они устают от этого. Это все равно, что крики “волк”! – люди так часто слышат о преступлениях, что для них они перестают иметь какое бы то ни было значение. И может быть это и к лучшему. Нам всем необходим какой-то защитный механизм, иначе рано или поздно мы можем спятить.

Кэрол...

Превозмогая внутреннее сопротивление он заставил себя ответить:

– Сэм, ты поймешь о чем я говорю, если вспомнить как часто мы читаем о нервных срывах сторожевых собак, которые живут в нашем замечательном городе. Как они набрасываются и рвут в клочья полицейских прямо в участках – не значит ли это, что в замечательном городе Нью-Йорке ты не можешь даже в полицию зайти, чтоб предварительно не позвонить и подождать, пока тебя не впустят?

– А почему ты думаешь, мы с женой все время стараемся найти себе жилье вне городской полосы? – Значение сэмового вопроса было ясным.

– Не знаю, может быть, это и выход. Может... может, тогда Эстер все еще была бы...