Внезапное одиночество в его возрасте будто невесомость. Фредди Дэниелс, Нуль-4, сорок шесть лет, бывший красавец — по лицу видно, как жизнь его потрепала, — чувствовал головокружение, словно земля уходит из-под ног, а в голове каша вместо мозгов. Вот тогда и начались ошибки в работе, обходившиеся дорого. Его партнеры по строительной компании уговаривали взять продолжительный отпуск. Так он и сделал. Неделями просто таращился в телевизор, пока не встанет поперек горла то, другое и третье, да все без толку. Потом приятель-фэбээровец упомянул ему об этой дичи — «Слияние», Обнуление — и трех миллионах баксов, если он заляжет на дно на тридцать дней и обставит силы «глубинного государства». И подумал: «А с хрена ли мы думаем, что это так трудно?»

Идею этого логова подсказало ему кино. Название он подзабыл, но фильм ему понравился. О бунтаре-одиночке, восставшем против системы. С Дензелом, кажется. Или тем другим чуваком, как бишь его, который играл в… А, насрать, без разницы. В общем, как только прочел официальное письмо, подтверждающее, что его выбрали, он сразу понял, что будет делать. Завез лес, краску и штукатурку, воспользовался случаем. И как только дали сигнал «Обнулиться!», он был готов.

День первый был увлекателен. Восторг прямо как от просмотра Суперкубка: слушать, как команда захвата рыщет по дому, перехватывать обрывки разговоров, сидя прямо здесь, в дюймах от них, оставаясь совершенно невидимым за фальшивой стеной на колесиках, которую он закрыл за собой, как каменную дверь гробницы, прикрутив к полу с помощью шуруповерта и где-то пяти сотен шурупов. Перед этим он как раз перекрасил всю комнату, так что новая краска не будет выделяться. Колесики предотвратили появление царапин на полу. Продумано практически все. И с каждым прошедшим часом Фредди набирался уверенности, думая: «Ну, раз они до сих пор не сообразили, то где им дальше-то… Значит, теперь только ждать».

Срок он ни разу не тянул, но слыхал достаточно рассказов о том, каково сидеть в каменном мешке. И подготовился. Строгий режим упражнений и занятий в сверхстесненном пространстве. Фотографии семьи и друзей развешаны по стенам. Три новеньких блокнота для эскизов и старый радиоприемник с наушниками, чтобы не шуметь. Пошел уже третий день, а он еще держится. По большей части. Консервы. Фрукты, соки и тридцать банок пива в миниатюрном холодильнике. По-маленькому в старые бутылки от сока, по-большому в портативный туалет, который подогнал по его просьбе собутыльник. По вечерам радио нашептывает ему на ухо, пока он вскрывает баночку, чтобы отпраздновать. Тост за три миллиона баксов.

Сто штук баксов за день; мысль о награде поможет продержаться. Деньги, денежки, деньжата… Каждый вечер под пивко он будет прокручивать в мозгу, что с ними сделает. Вернется к Джейни, попросит дать ему второй шанс. Может, принесет сколько-то нала в клювике в виде портфеля и скажет: «Это твоя половина, детка». Даст обещания. Больше никакой выпивки. Два отпуска в год гарантированно. Если ничего не сработает, даже согласится на искусственное оплодотворение, как она всегда хотела. Подарит ей двух детей, хоть эта идея всегда его ужасала. А еще — свадьбу, какую ей всегда хотелось и в которой в первый раз он ей отказал, вместо того по-быстрому расписавшись с ней в суде и устроив вечеринку на заднем дворе дома ее родителей, с гирляндами на бельевых веревках, барбекю и мороженым. На сей раз у нее будет платье, а он наденет костюм, они устроят все в отеле, с крохотными закусочками, с шампанским, с настоящим фотографом, а не безруким кузеном Джейни. А остальное? После медового месяца охрененный новый домище, тачка получше. Визитные карточки толщиной с тост и, наверное, секретарша, чтобы вела записи на компьютере, отправляла счета-фактуры и звала его «мистер Дэниелс». Не делать все подряд самому.

Голоса.

Должно быть, он задремал. Не слышал, как открылась входная дверь, но теперь двое мужчин разговаривают совсем рядом. В такие моменты он задерживает дыхание, убедившись, что крышка туалета плотно закрыта, а мини-холодильник выключен, чтобы не издавал негромкого гула.

— По-моему, пусто, — низкий голос, как у знаменитого актера.

— Ага, это подтверждается, — второй голос повыше, моложе, чуть ли не подростковый. — Но что-то ведь сосет электричество…

Фредди в темноте прикасается к мини-холодильнику. Соглашаться на этот умный электросчетчик было большой ошибкой. Но все едино, он сделал отвод электричества в эту клетушку так, что врезку нипочем не найдут. Он был осторожен, но с холодным пивом, видно, придется распроститься.

— Ладно, — говорит другой.

Длинная пауза. Сердцебиение Фредди учащается.

Голоса.

Низкий:

— Ага, тут у меня что-то есть. Только что пришло из «Слияния». С дрона.

Тонкий:

— Ну-ка, покажи…

Фредди в темноте: «Что?»

Больше ничего от этих двоих Фредди не слышит, только зловещие недомолвки вроде «лады», «значит, вот здесь?» и «похоже на то».

Голоса приближаются прямо к его фальшстене, вплотную к ней, говорят ближе, ближе…