Вот тень от птицы сквозит по траве и над моей головой. На берегу под скамейкой валяется с утра пьяный дяденька. Два дня до Пасхи, но он не дотерпел. К нему уже дважды подошли, но он так крепко спит. Наверное, ему во сне так же хорошо, как и мне.
Земля по весне родит чудеса. Вот вдали на том берегу над рекой стайка ракит окуталась зеленой дымкой, ведь ждешь именно этого весь год, а потом замечаешь, словно случайно, такую благость, безыскусно и трогательно саму ложащуюся тебе в руки, на миг завернувшись в озаренное солнце…
Как молился преподобный Ефрем Сирин: «Благий Человеколюбец! Если на траву, на цветы, на всякую зелень земную обильно изливаешь благодать Твоя во время свое, то кольми паче подашь Ты просимое рабу Твоему, умоляющему Тебя. Вот вся земля облекается в ризу изпещренных цветов, сотканную без рук человеческих – веселится и празднует праздник…»
Небесный мир – это и есть наш мир. Только многократно отраженный в синем небе и спустившийся к нам на землю. Каждый видит этот мир разным, в той или иной степени небесности, из которой состоит он сам. Вот ангелы в поле поют, это вовсе не колосья пшеницы.
Посадим колосок – прорастет ангел, соберем их по весне и сядут нам на плечи птицы земные. Домой пока нельзя возвращаться, нужно жить на земле и сеять колосья. Только то, что посеяно трудом и молитвою, прорастет.
Когда я несусь над переливами аллей над усадьбами – я лечу. Домой нельзя. Велено жить на земле. Душа моя тоскует неимоверно. Вот-вот упадет с неба звездой.
Время растить детей. Я всегда буду звездою для доченьки, мы с тобою будем – две звезды над ее домом.
Волга – синяя-синяя и течет из прошлого в будущее. Все земные реки – это не реки, а души, это мы думаем, что они реки. Она настолько благостно дышит всем своим существом и стихает за поворотом, чтобы явить свою благость кому-то еще, кто ее встретит дальше.
Белые бабочки чуть касаются облаков и земли, тишина. И тут же снова – трепетный перезвон птицы, вылетевшей у меня из рукава, и снова тишина, только иголочки на сосне шелестят. Мы с рекой все записываем, чтобы, пока не скроемся за поворотом, рассказать кому-то об этом дальше.
Вот и ветер. Только облака благоухают улыбкой Господней.
На земле по весне дует ветер, он колышит траву. Все дрожит, все меняется. У деревьев мудрый и нежный взгляд, и по ночам я хожу сквозь деревья. Я прикасаюсь к березе – и понимаю, что она – другая сущность и говорит мне: «Здравствуй!», – чувствуя мою руку на своем стволе. Она такая нежная кроткая сущность, то ли дерево, то ли душа. То ли глаза ребенка, то ли белая лошадь на горизонте, то ли растаявший в тумане холодный дождь.
Я знаю, неумолчный шелест берез – это слова тех, кто был с нами, но только теперь уже сказать ничего нам не могут. Они проросли деревьями, и вдруг весь шелест превратился на миг в белую бабочку – это улыбка моей бабушки, что умерла по весне.
Много лет назад я уже умерла, это было еще до встречи с тобой, а потом я не умерла, а превратилась в тебя и в дочку: ты – моя левая половина, а дочка – правая.
Душа моя столько раз прорастала по весне одуванчиками. Как пахнет травой. Время растить деревья, время восстать из земли и дать плоды вечные, дать жизнь следующей жизни.
Тогда земля сможет рождать снова и снова – это как когда идет дождь и пахнет березами, как когда у дымящихся луж нежатся червяки, а солнце вдруг плеснет с неба так откровенно и удивительно, что лужи зарябят и запахнут ветром морским и водорослями…
Так пахнет то ли весной, то ли корюшкой, я не понимаю…
29 апреля 2016 г.
написано на берегу Волги,
за два дня до Пасхи