Но не для всех радостна весна природы, не для всех будет отрадна весна мира и человечества. Веселится и красуется жизнию во время весны только то, что сберегло свои соки в зимнюю пору, что сохранилось от повреждения. Замечали ли вы тяжкую скорбь на лицах, изнуренных неизлечимою болезнию, при виде обновляющейся природы? Им грустно, что вокруг их веселие и жизнь, а в груди тоска и смерть. «Христианин, – так поучает святитель Христов Тихон Задонский, – ты видишь в весне образ воскресения мёртвых, видишь, какое будет воскресение праведных, какое грешных. Живи же так, как желал бы тогда воскреснуть».
Мне понадобилось встретиться с одним человеком, чтобы это понять. Это был один мальчик из моего детства, имя его я сейчас плохо помню, зачем-то он позвонил мне по телефону и наплел целую историю о том, что весенняя земля пахнет розами. «Почему?», – спросила я. И мне так стало интересно, что через четыре дня я согласилась на кофе.
Я была его первой любовью. Наверное, поэтому. Когда мы встретились с ним в первый раз на даче, ему было шестнадцать, мне было одиннадцать. Мы шли после кино по мелькающей трепетом солнечных пятен аллее, лужи были повсюду, и тогда этот зануда изрек: «Сказать, что у меня мокрые ноги – не сказать ничего». Он стал ведущим контрабасистом в оркестре Михайловского театра. Я подумала: «Может быть, почти за тридцать лет что-нибудь изменилось?»
– Почему по весне земля пахнет розами?», – спросила я его.
– Потому что все, что было под снегом, умирает, уступая место свежей весенней траве, и вот этот вот запах умирания и похож на запах роз, и от этого так жаль, что теряешь голову.
– Но ведь земля возродится, чтобы дать новую жизнь.
– Да, но мы-то умрем, и эта жизнь уже будет без нас.
– Да, у меня тоже на даче есть одна береза, – попыталась сделать вид я, будто ничего не заметила, – она помнит мою первую любовь, и вторую, и третью, и все так же шумит у меня по диагонали от окна в яхт-клубе.
«Я так благодарна этой березе за то, что она все это помнит, за то, что она всегда была со мной, и что она будет шелестеть так же моим детям и внукам А когда я умру, то и я буду этой березой», – об этом я промолчала.
– «Мне пора, нужно идти забирать из школы доченьку», – сказала я контрабасу.
Сейчас я на берегу Волги. Синее-синее небо, а в Питере, как мне только что сказали, льет дождь и потоки по колено. Тут +24. Я забралась на сосну с чашечкой кофе, взятой из дому, правда, боюсь перепачкать голубые джинсы смолой, поэтому стараюсь замереть и не двигаться. Я хотела бы всю жизнь просидеть вот так под сосной.
Передо мною в тишине копошатся голуби, у них поразительно изумрудные грудки, они клюют хлеб, который кто-то им набросал, их было четверо и сейчас подлетел пятый, и потом еще шестой. Меня они не замечают, эта так смешно, когда они подходят к самым моим ногам и от их крыльев мне щекотно. Почему они не улетают и не боятся меня?
Может быть, это и есть идеальная степень существования – никакого влияния на мир, и тогда тебе в руки само прилетит все живое? Наблюдай жизнь в каждой капле, и тогда она сама покажет тебе свои чудеса.
И тогда березы на берегу будут шептать только для тебя, и от весенней земли повеет розами – но затем только, чтобы родить фиалки и море невиданных трав.
Откуда земля знает, какие чудеса рождать? Откуда в ее недрах проявляется такая мудрость и благость, которая в таких многообразных количествах и гениальности творения проявляется во всем живом? Чудеса рядом, чудеса на небе, чудеса под землею, только руку протяни.
Если небо проецирует чудеса, рожденные из земли, то насколько легче вызывать их из воздуха. Мы все в детстве любили летом закапывать в землю все свои собранные сокровища и цветы, разноцветные камушки, фантики, чтобы потом расчистить это место под стеклышком от земли и получить заряд первого неземного вдохновения. Так и мы, как только расчистим какое-то место в душе, она становится способной творить чудеса, только надо дать им место. Надо дать им место, чтобы они проросли розами по весенней земле и своим непорочным запахом тронули небо, чтобы оно улыбнулось и закапало из облака слезами умиления.
Когда смотришь на просыпающегося ребенка – это настолько ангельское существо, что ты даже не знаешь, как это так может быть. Вот ты – и вот ангел, и невозможно руку протянуть. Это такие ангельские черты лица, как улыбка с неба, как запах роз после дождя. Вот белый голубь прилетел, сел мне на плечо и удивленно посмотрел на меня искоса.
Ветер доносит такой запах счастья отовсюду – упоительный тополиный аромат прикасается сзади и улетает ввысь с перепевом щебечущей птицы. Откуда это счастье, это райское волнение, эта благостная, такая полнозвучная весть о том, что мы не умрем?